— Ещё одним...? — одними губами ошарашено повторил услышанное гном, чувствуя, как холодеет макушка. Руки растерянно пошарили по бокам, искали, за что зацепиться… не нашли секиру, опустились, легли по швам.
— Но как ты… оказался в моём мире? — ох не этот вопрос она хотела задать первым, но отчего-то мялась, словно подросток на первом в его жизни свидании, и не знала, как к нему подобраться.
Гимли нахмурился, вспоминая.
Дремучий лес, влажная земля, сизая дымка и причудливая тёмно-серая дорога, виднеющаяся за толстыми стволами вековых елей. «И где я теперь?», «Как искать волшебницу?», «Куда вообще меня занесло, драть этого эльфа поперёк спины его же патлами?»... — Гимли уже пожалел о том, что в решающий момент в нём проснулось редкостное для гномов человеколюбие, под влиянием которого он согласился на эту авантюру. «Как обратно-то?», «А драконы тут есть?», «А пожрать?»… В общем-то, на этом его мысленный монолог заканчивался, потому как все мысли свелись в итоге к одной: «что за…?!». Собственно, у всех внезапных попаданцев в другие миры мысли примерно одинаковые с поправкой на возраст, нравственность и воспитание… а Гимли, прячась за хилым кустом трясущейся осины (выглядело примерно как если бы слон решил прикрыться берёзовой веточкой), мысленно прощался с жизнью и желал остроухому товарищу (из-за которого, собственно, его сюда и занесло) помирать долго, мучительно и во имя его, Гимли, незаслуженных страданий. Так вот, коротко о главном: стоило спасителю умирающих от тоски эльфов вывалиться из портала в мир волшебников, мимо гнома проползла громоподобно рычащая неведомая зверюга, дымя задом и периодически пофыркивая.
— Чудище! — подытожил Гимли, решив помирать с подвигами и парочкой убиенных чудищ на радость пра-пра-пра… Дурину.
Выслеживал чудище, пока то не встало у какого-то серого короба и наконец-то перестало тарахтеть. «Заснул, гад!» — решил Гимли и с секирой наперевес пошёл воевать… с грузовиком компании Coca-Cola. Чудище от первого же удара секирой в лобовое стекло завопило так, что борода Гимли пополнилась клоком седых волос, но бравый воин гномьего народа, ничуть не растерявшись, голосящую скотину решил добить, чтоб затихла, а она всё вопила и никак не подыхала…
В этот момент, выглядывая из-за витрины магазина тремя парами до смерти напуганных глаз, магглы трясущимися руками набирали 911.
Гимли с квадратными глазами и гудящей головой лупил, не глядя, и молился не оглохнуть, потому что орала она — эта зверюга, долго, громко и на разный лад. После д-цатого удара секирой чудище заискрило и наконец-то сдохло, а взмокший гном опустился рядом с ней, отогнув пальцем воротник — выпустить пар. Тишина, в ушах позванивало, но даже через монотонный гул истерзанных барабанных перепонок гном услышал шаги и высунулся из-за «трупа» своего поверженного соперника.
К нему бочком с огнетушителем наперевес осторожно приближалась продавщица заправки в коротких джинсовых шортах и фирменной футболке с ярко-оранжевым платочком на шее.
— Тьфу, стыд и срам, коленки бы прикрыла! — в воздух поднялся укоряющий перст Гимли; девушку как ветром сдуло, а об асфальт грустно стукнулся оброненный огнетушитель, в условия транспортировки которого не просто так входило условие «не ронять»...
Гимли окатило с ног до головы, и не успел он спрятаться за уничтоженный грузовик и аккуратно выглянуть из-за укрытия, как толстая белая струя снова достала насмерть перепуганную физиономию. Средство пожаротушения вращалось вокруг своей оси, превращая окружающий пейзаж в заснеженные Альпы, а Гимли, испустив воинский клич и занеся над головой верную секиру, вывалился из-за укрытия и вступил в неравный бой с огнетушителем.
Тут и завыли в отдалении полицейские сирены…
К вооружённому гному выходили по одному, россыпью, кувырком с переворотом и выходом в положение «стрельба с колена». Полицейские побежали накладывать арест, Гимли столь же ровно клал на этот арест, так что в целом какая-то гармония взаимоотношений у них наладилась сразу. Сцена задержания была достойна экранизации Питера Джексона, потому как по итогам операции посреди маггловского полицейского участка стоял толстый кокон из смирительных рубашек, из которого на свет божий воинственно глядели только карие гномьи глаза и не совсем умотанный кончик носа. Ругаться задержанный уже не мог — после того, как гном сжевал два кляпа, поперёк рта была засунута пришпандоренная эластичными бинтами полицейская дубина. Психиатров, к слову, вызвали сразу — не сговариваясь, полицейские решили, что этот бородатый — явно их пациент.