В любом случае, уже на середине путешествия Гимли скрипел зубами и мечтал по возвращению домой не высовываться из своей берлоги как минимум неделю. Гермиона что-то пошаманила волшебной палочкой, взяла попутчиков за локотки — и все они оказались на той самой автозаправке. У Гимли только весь ужин сделал в желудке тройное сальто, стукнувшись о кадык, а так — почти ничего страшного…
— Пришли! — объявил он, раздвигая колючие кусты. Оглянулся на Гермиону, увидев тень сомнения на её лице, и предоставил ей последнее право на «нет». — Не пожалеешь?..
Не пожалеет ли? Если бы она знала ответ на этот вопрос… Но решение уже было принято — вернуться в Средиземье, оставив позади колебания.
***
Дотронуться до обелиска и вновь ощутить, как внутри всё переворачивается, а мимо с огромной скоростью проносятся года, миры, эпохи… ни вдохнуть, ни пошевелиться. Гном вывалился на холодный пол, рванув полной грудью воздух и мысленно благодаря Эру… в ушах звенело, глаза застилали выбитые слёзы, голова шла кругом, словно он вновь на треклятом корабле, а ужин настырно просится обратно.
Перемещение через портал далось тяжело даже для волшебницы, которая привыкла тансгресировать. Голова пошла кругом и потребовалось несколько секунд на то, чтобы избавиться от кома, вставшего в горле. На уровне рефлексов она постаралась подтянуть дочь ближе к себе, не зная, как та переживёт перемещение во времени, но если бы это оказалось единственной проблемой.
Гному не сразу вспоминается, что, когда уходил, каменного пола не было. Мысли кольнуло едким ощущением подвоха, Гимли насилу оторвал голову от пола… ровно в тот момент, когда что-то чугунно-тяжёлое звонким, неприятно-влажным ударом в затылок опрокинуло его обратно на пол в беспамятство.
Сразу по приходу Средиземье напомнило о том, почему Грейнджер изначально сомневалась в том, что ей стоит брать с собой Эвелин.
— Гимли…
Друг-гном не предупредил её том, что по другую сторону портала приветствие окажется настолько… пламенным. У неё не хватило времени на то, чтобы успеть выхватить волшебную палочку и воспользоваться магией. За семь лет ничего не изменилось. К их возвращению тщательно подготовились.
Долговязая фигура в чёрном плаще подняла голову, из-под низко надвинутого капюшона невидимым, но торжествующим взглядом встречая появляющихся из путешествия между мирами девушку… с ребёнком.
Да, с ребёнком. Значит, хотя бы отчасти догадки привели к истине. Выступившие из-за спин тёмные фигуры сцапали не успевших сориентироваться девушек: одна — Гермиону, вторая оттащила насмерть перепугавшуюся девочку. Обеим зажали рты и накрепко сцепили руки за спинами, растащив подальше друг от друга. Мёртвая хватка сковывала запястья, безжалостные пальцы грубо сгребали рот, не давая говорить…
Гермиона дёрнулась, пытаясь высвободиться, но безрезультатно. Волшебница не единожды практиковалась в беспалочковой магии, но так и не добилась желаемого результата ни в Средиземье, ни в своё собственном мире. Стихийная магия слишком непредсказуема, чтобы применить её сейчас, доверившись магическому выбросу, — она может задеть Эвелин и Гимли. Грейнджер найдёт другой способ обезопасить себя и ребёнка, играя по правилам чужого мира.
Лишённая возможности успокоить ребёнка или банально заговорить, она бросила взгляд на дочь, пытаясь своим внешним видом показать ей, что не стоит бояться и всё будет хорошо. Помогло едва ли. Перепуганный ребёнок смотрел на незнакомцев с наполненными слезами глазами и хотел бы закричать — но не мог.
— С возвращением, леди Грейнджер, — с мрачным торжеством произнёс незнакомец, у ног которого лежал без сознания Гимли. Голос — прогорклый и холодный, тон — властная небрежность, словно кошка, решившая поиграть с мышью перед её смертью. — Я много слышал о Вас… большая редкость — видеть Вас воочию, — небрежно переступив через тело гнома, фигура в плаще прошелестела к волшебнице. Не открывая лица, некто склонился к девушке, обдав ту не то дыханием, не то могильным холодом. — И большая радость.