«Ещё одна проблема…» — мысленно вздохнула волшебница и коротко кивнула на слова гнома.
Трандуил вместе с его взглядами пока не такая большая проблема. По крайней мере, Грейнджер не успела полностью оценить масштабов трагедии. Если Леголас жив и здоров, то это маленькая, но всё-таки победа.
— А ты как жила? — внезапно спросил Гимли, отпив вина. Пузатая бутыль уже несколько раз опрокидывалась в его бокал, и гном становился все более словоохотливым. — Когда вернулась?
Гермиона ещё не успела ответить на заданный вопрос, а в голове все события прошлого пролетели так, словно это было вчера и ей за пару секунд довелось заново их пережить.
— До того, как узнала, что беременна, или что не смогу вернуть обратно? — попыталась отшутиться волшебница, приподняв взгляд на Гимли с лёгкой полуусмешкой на губах.
От упомянутых мимоходом подробностей взаимоотношений эльфа и волшебницы (точнее, их известного результата) Гимли неловко заткнулся, становясь пунцовым. Осуждал ли он их? Нет, если вдуматься — чудесная девочка с эльфийскими ушками нисколько не коробила Гимли, как и её происхождение. Другое дело, что за весь спектр пережитых Гермионой гонений (а Гимли был свято уверен в том, что рождение ребёнка вне брака было глубоким и несмываемым позором) Леголасу следовало бы надрать уши ещё лет эдак семь назад.
— Сопляк! — вспылил Гимли, пьяно грохнув кулаком по столу. Далее последовало несколько смятых и жеваных ругательств, среди которых явственно прозвучало слово «невтерпёж»… вперившись взглядом в стенку, гном пару раз сердито зыркнул на девушку, с трудом удерживаясь от колких комментариев на тему «когда успели».
Подумав, Гимли осёкся — да уж, «сопляку» не первая тысяча лет, однако мудрости это ему нисколько не прибавило. Ладно Гермиона — девчонка ещё, неразумная и недальновидная, но Гимли почему-то был свято уверен, что к третьему тысячелетию топтания земель разума-то уж должно было хоть немного прибавиться.
— Искала, как можно попасть в Средиземье, — продолжила Гермиона, когда Гимли немного поутих, — но, видимо, в моём мире это был единичный случай подобного перемещения, поэтому я ничего не нашла... Узнала, что беременная… — здесь она решила умолчать о своих сомнениях по поводу отцовства и всего, что за собой потянули двенадцатимесячные последствия. — Долго не могла объяснить родителям и друзьям, как я так весело побывала в чужом мире, — Грейнджер негромко рассмеялась, но было что-то в этом смехе лишнее. Грусть, осевшая в глазах — воспоминания не были для неё самыми приятными. — А потом родилась Эвелин… — взгляд устремился к дочери, а между волшебницей и гномом повисло молчание; несколько секунд тишины растянулись на три вечности, пока каждый пытался подобрать нужные слова. — Он мне снился… Иногда… — пальцы чуть сильнее сжали кубок с вином; уточнений в именах здесь не требовалось.
— Хотела вернуться… — вдруг уцепился гном за ускользающую мысль. — А теперь хочешь уйти? Пошто..?
Вот теперь уже гном всерьёз недоумевал.
— Не знаю… — негромко выдохнула волшебница, рассматривая содержимое кубка. У Гермионы Грейнджер не было ответа. Дело не заканчивалось только стремлением обезопасить Эвелин от жестокого мира или и половины тех приключений, которые довелось пережить её матери. — Прошло много времени, Гимли, — Гермиона слабо улыбнулась, подняв взгляд на гнома. — Такому долгожителю, как ты или Арагорн, этого, наверное, не понять, но… Ведь и у вас тут жизнь не стояла на месте. Вы выиграли главную битву в своей жизни, ты изменил Морию, Арагорн занял законное место короля. Леголас… — она осеклась, вспоминая, как незнакомая эльфийка смотрела на сына Трандуила. — Может быть, в окружении себе подобных его жизнь не будет такой… ухабистой.
Сейчас у них был шанс не рассказывать о её возвращении, незапланированном ребёнке и ставить в известность лихолесского короля обо всех похождениях его сына.
— Ухабистой?! — не понял Гимли. — Да помереть сегодня было бы милосердней, чем дальше по таким ухабам в одиночестве скакать… — гном серьёзно сердился на девушку за необдуманные слова. — Знала ты или нет, но у них, бессмертных, тьфу… Не смотри на меня, не я тебе такие сказки сказывать должен! — побагровев, гном для храбрости осушил бокал одним молодецким глотком, громко бухнув им по столу.
Гермиона тут же гневно распушила перья и укоризненно уперла руки в боки — дитё разбудит! Кроткий взгляд в сторону дочери — проверка, не пора ли из одного бородатого гнома делать бородатого пони, чтобы снова каким-то образом ухандокать ребёнка и спать уложить. Не дело ведь ночами по незнакомому месту шляться. Она уже разок прогулялась по Лотлориэну, и чем это закончилось? Спохватившись и примирительно приложив палец к губам, Гимли понизил голос и наклонился к ней поближе.