— Куда ты идёшь… Ваше Величество! — в конец замешкавшись, призвал их к порядку таур.
— Не мешайте ему, Владыка, — не давая другу упасть без поддержки, ответил Арагорн. — Он знает, кто нужен ему, и Вы тоже это знаете.
— Отец, отойди, — неожиданно для всех сипло попросил эльф. — Ты всё понимаешь.
— Ты слаб и должен восстановить силы. Останься. Я пошлю за ней, — Трандуил обернулся в сторону двери, чтобы отдать указания.
— Нет. Я должен сам… Не могу иначе, — сбивчиво объяснил Леголас; слова давались с трудом, а мысли путались.
Переведя сомневающийся взгляд с таура на его сына, Арагорн со вздохом взял направление к выходу из комнаты, таща за собой едва стоящего на ногах эльфа.
— Я приказываю вам остановиться, — упреждающе выпростав в лицо Арагорну длинный палец, оскалился эльфийский король. — Он едва не погиб, чтобы… — на этих словах его коснулась рука сына — тощие, узловатые пальцы обтянуты чёрно-серой кожей мертвеца, приведя таура в ужас, который не удалось скрыть: у Трандуила буквально прошлись мурашки по коже, а слова застряли внутри.
— Я звал смерть много лет до этого дня, но теперь никакая сила не заставит меня покинуть этот мир, пока я не увижу её, — отодвигая руку отца, неожиданно твёрдо произнёс Леголас. — Арагорн… — просьба была понятна без слов, и старый странник лишь молча перехватил поудобнее здоровую руку эльфа через плечи, чтобы идти.
Трандуил так и остался стоять, провожая сына взглядом и чувствуя, как слова колют ядовитыми жалами в самое сердце. Вторя ему, прятала взгляд незамеченная ими эльфийка, без слов прикрывая лицо ладонью в атласной перчатке…
***
— Где она?
— С Гимли. Думаю, заночевала у него в покоях.
— Так можно и приревновать.
Арагорн усмехнулся.
— Шутишь — значит живой.
— Ради неё я готов победить даже смерть.
— Леголас… — скорбно поджал губы Арагорн, тут же подумав о любимой женщине, отказавшейся от бессмертия ради жизни с ним.
— Арагорн, прошло столько лет… Я потерял всякую надежду увидеть её.
— Зло всегда стремится уничтожить надежду. Без надежды всё живое перестаёт противиться тьме… — скосив глаза на руку товарища, король Гондора проглотил горький ком. Ему безумно хотелось узнать, что же это было за существо, и как эльфу удалось выбраться тогда, когда даже сам Элессар признал за ним право уйти из этой жизни, не оглядываясь.
Леголас шёл молча, и каждое мгновение приближения к своей мечте давалось ему тяжелее, словно на ноги с каждым шагом вешали тяжёлые кандалы… в тот момент, когда время и расстояние больше не были преградой, он боялся другого.
Прошло столько лет…
— Как она...? — не удержавшись, спросил лихолесский эльф.
У неё была другая жизнь… в другом мире. Ждала ли она его или отчаялась, превратив в воспоминания? Начала ли жить заново, оставив любовь в прошлом...? Сотни раз думая об этом, Леголас молился, чтобы кто-то другой полюбил её так же, как он… не обидел, не унизил, не предал. Мысль об этом разрывала внутренности хуже меча, но в минуты отчаяния он искренне желал ей не думать о нём, просто жить и радоваться всему — ведь она человек…
«Люди легко забывают любимых. Удел эльфа — вечная память»… — говорили ему на разный лад и на разных языках, и Леголас знал, что все они правы. И сейчас ему было по-настоящему страшно — а если за столько лет она полюбила кого-то другого...?
— Ты должен спросить у неё сам, — не решившись рассказать, правитель людей направил друга к закрытой двери — дальше он должен справиться без него.
***
В комнате громоподобно храпел Гимли, упав рожей на стол — косматая борода разметалась по столешнице, от храпа тихонько подрагивала медная посуда и даже пламя свечей. Чуть дальше на огромной кровати, застеленной звериными шкурами, угадывались очертания прикрытого одеялом девичьего тела, и… до боли знакомая копна каштановых волос на подушке. Спит, свернувшись калачиком, отвернувшись в сторону от гнома и от двери…