— Я рассказал ей, — опередил его Гимли. — Про Эльдариона.
Из мира света возвращаться в более приземлённую реальность всегда тяжело. Всполохи юношеской любви немного поутихли, когда светлые и яркие воспоминания вытеснили тёмные. Разве могла Гермиона забыть об угрозе дочери и пламенном приветствии Средиземья, которое ощёрилось сразу, стоило им переступить через портал в иной мир. Волшебница перевела взгляд на дочь — у неё ещё оставалась причина сомневаться в правильности своего выбора. Стоит ли сказать о своих тревогах Леголасу? Здесь ей ничего не угрожает.
Сама идея — отпускать эльфа на совет, не нравилась Гермионе. Возможно, он действительно должен быть там именно сейчас, но как бы он сейчас не лучился счастьем, не шутил и не казался тем самым светлым и радостным эльфом, которого она знала семь лет назад, они вытянули его с того света. Разве мог он окрепнуть за столько короткое время? Грейнджер была сторонницей того, чтобы дать Леголасу отдохнуть и набраться сил, а уже после вершить дела, но оставила своим мысли при себе. Не переубедит ведь. Он ни за что не останется в стороне, когда его друг нуждается в нём.
— Эвелин… Иди ко мне.
Девочка непонимающе посмотрела на протягивающую к ней руки мать.
— Папе нужно отойти… ненадолго.
Семь лет назад Гермиона сама бы просилась, чтобы и её взяли на совет, но теперь головушка была заточена под другое — её мысли занимала дочь и как мать она должна была остаться рядом с ней.
— Пойдём со мной, — внезапно произнёс Леголас. Вопреки самому себе, он впервые не стремился спрятать Гермиону подальше от гущи событий. Каждая такая попытка уберечь её в прошлом оканчивалась лишь ещё большей бедой.
Предложение Леголаса было неожиданным для неё. Волшебница не успела дать ответа — Эвелин засияла так ярко от возможности пойти вместе, перебивая их вопросами, что у неё практически не оставалось выбора.
— А можно? Можно мне тоже пойти? — девочка вертелась между родителями, то спрашивая разрешение просящим взглядом у матери, то кидая взгляд на отца, надеясь найти поддержку во втором родителе. Теперь же у неё был выбор! Есть кому повлиять на мать!
— Думаешь, ей стоит там быть? — Гермиона с сомнением посмотрела на Леголаса. Ребёнку уж точно нечего делать на подобных собраниях. Оставлять её одну после встречи с тёмными волшебница не хотела — боялась. Да и на кого оставлять? С незнакомыми людьми — уж точно нет, а все остальные будут заняты обсуждением насущных проблем. И кто из знакомых доверенных лиц здесь остаётся? Арвен? Бедная эльфийка… Грейнджер и представить себе не могла, какого ей сейчас. Потерять своего ребёнка, не знать где он и что с ним. Жив ли ещё.
Леголас с непривычки совершенно забыл про Эвелин и озадаченно глянул на засиявшую дочь — у неё ведь не было ни нянек, ни фрейлин, ни стражи, ни всего того, к чему привык воспитанник королевской семьи. С самой смерти матери отданный на попечение целой армии слуг, Леголас никогда не докучал Трандуилу, который самоустранился от участия в жизни собственного сына как раз тогда, когда ему больше всего на свете нужен был отец. Это было больно, и Леголас знал одно: меньше всего на свете он желал своим детям почувствовать хотя бы сотую долю родительского равнодушия, которой он был за всю жизнь сыт по горло.
— Думаю, нет, — решительно произнёс эльф.
— Лучше мы подождём вас где-нибудь здесь.
Эвелин тут же обиженно накуксилась и отодвинулась от матери, как от предательницы. Желание ребёнка оставаться рядом с обретённым отцом — вполне понятны Гермионе, но как убедить её в своей правоте? Что всё это делается лишь в её благо?
— Ты права. Вам лучше дождаться меня…
Эвелин надулась и отвернулась и от второго родителя.
— Эвелин… — присел на одно колено Леголас, позвав дочь лёгким касанием худенького плеча. — Я вернусь, ты не успеешь даже заскучать. Не грусти, солнечный лучик. Пойдём со мной.
Эльф протянул малышке здоровую ладонь и хитро глянул на Гермиону.
— В Гондоре много людей, которые будут счастливы увидеть тебя.
— Эовин? — озвучил свою догадку Гимли.
— Вот и связывайся после этого с гномом, — притворно вздохнул Леголас, поднимаясь с колен. — Нет в вас никакой ни хитрости, ни загадки.