Волшебница полагала, что первым им на встречу выйдет Элессар, но короля Гондора не было в покоях. Догадка появилась, когда Леголас обратил их внимание на хозяйку покоев — высокородную эльфийку. Сидя на кушетке, она смотрела в сторону балкона, где играли дети, и не сразу заметила утренних гостей.
— Гермиона, это королева Арвен, — представил её Леголас. — Жена Арагорна.
У них не было возможности познакомиться раньше. Гермиона присоединилась к Братству значительно позже, но много раз слышала о Вечерней звезде сердца Странника.
Эльфийки, встреченные Гермионой до этого дня в Лотлориэне, не были и вполовину так красивы, как дочь Элронда и Келебриан. Несмотря на горе, болью поедавшее её сердце, она оставалась удивительно прекрасной.
Эльфийка поднялась и подошла к гостям. Коротко кивнув Леголасу, она позволила ему уйти вместе с Гимли.
— Доверяю Вам самое дорогое, что есть у меня, — Леголас чуть склонил голову в знак почтения и благодарности.
В стенах этого дворца ничего не угрожало жизни его возлюбленной и дочери, но расставаться с ними даже на краткий миг было по—прежнему тяжело. Шепнув Гермионе: «я скоро», эльф вместе с бородатым другом покинул покои короля.
Грейнджер было неловко оставаться в компании незнакомой эльфийки. Будто прочитав её мысли, Арвен заговорила первой:
— Рада познакомиться с тобой, Гермиона Грейнджер, — эльфийка мягко улыбнулась, приветствуя свою гостью.
— Это взаимно, — улыбнулась волшебница. — Я много слышала о Вас.
Их любовь стала сказанием — прекрасной сказкой о любви эльфийки и человека. О том, насколько сильное чувство может победить смерть. Оно возвышается над ней и ломает все преграды.
— Как и я о тебе.
Этому факту Гермиона нисколько не обрадовалась. Прошлый опыт научил её, что люди с охотой рассказывают о грязи, а не победах. Волшебница не пыталась приписать себе заслуги в Битве, но и того отношения, как к грязной женщине, не желала — это могло сказаться на Эвелин.
— Ты спасла тех людей в Хельмовой пади, — продолжила эльфийка, приятно удивив Грейнджер. — Пожертвовала собой, чтобы план Тёмных не удался и воины Рохана пришли на помощь Гондору. Мы благодарны тебе, — Арвен смотрела на неё и была искренняя в своих словах.
Можно много спорить о пользе и вреде участия волшебницы в Битве Кольца. Гермиона много думала о судьбе этого мира, когда вновь оказалась дома. Она не отрицала того факта, что, возможно, именно из-за неё Саурон узнал о планах Рохана. Что было бы, не коснись она паланкира? Напали бы на их лагерь? Всё это догадки и размышления, ответы на которые она вряд ли когда-либо получит. Прошлое осталось позади, а настоящее напомнило о себе тонким детским голоском:
— Мама, она красивая.
Внимание эльфийки привлекла Эвелин. Погружённая в свои мысли, Арвен подошла к ней, наклонилась, чтобы лучше видеть ребёнка, прячущегося за свою мать.
— Твоя мама сильная волшебница, — Арвен протянула руку к девочке — хотела коснуться пряди волос, как заметила остроконечное ушко. Воспоминания о сыне настигли её неожиданно именно там, где она меньше всего ожидала их увидеть. — Эльдарион был таким же, — Арвен протянула руку к девочке, чтобы коснуться её волос.
— Я соболезную Вам, — Гермионе было больно наблюдать за тем, как разрывается материнское сердце. Ей казалось, что она своим появлением вместе с Эвелин встревожила рану, которая ещё свежа. — И верю, что он непременно вернётся.
— И я тоже в это верю, — Арвен выпрямилась.
— А вы тоже эльф? Как папа?
Вот с таких вопросов начинаются проблемы.
— Верно, — ответила эльфийка.
После вопроса дочери Гермиона готовилась встретить поток нравоучений. Реакция Эовин наталкивала на мысль, что на факт их связи с Леголасом эльф отреагирует более эмоционально, но этого не случилось. Арвен погрузилась в собственные размышления, смотря на ребёнка.
Тишину прервали детские голоса, доносившиеся с балкона. Эвелин любопытно выглянула из-за матери, пытаясь разглядеть, кому они принадлежали.
— Иди, поиграй с ними, — предложила Арвен, и Эвелин неуверенно посмотрела на мать, спрашивая у неё разрешение. Гермиона кивнула, и девочка направилась на звук.