— Арвен?..
Эльфийка прервала разговор и обернулась. В их сторону направлялась троица друзей. Арагорн вырвался вперёд, заметив супругу. На его лице читалось беспокойство, которое пояснил Леголас, поравнявшись с Гермионой:
— Она не выходила из покоев с тех пор, как Эльдариона похитили.
Супруги переговаривались. Несмотря на горе, нарушившее их единство, что-то изменилось. Они оба вновь воспряли духом, а на измождённом лице Элессара появилась улыбка.
— Он винит себя, что сына не нашёл, — вставил своё слово Гимли. — Ночами не спит. Всё думает, что упустил.
— Вина на мне лежит. Я не уследил, — Леголас был телохранителем мальчика. Именно ему Арагорн доверил жизнь своего сына, а он не оправдал возложенную на него надежду и подвёл друга.
— Самобичеванием мальчишку не вернёшь.
Гимли не говорил об этом, но за друга у самого сердце болело.
— Мы ещё можем его найти, — вмешалась Гермиона. — Никто не знает наверняка, что за судьба его настигла, но… бессмысленно корить себя за то, что случилось. Никто не предвидел подобный исход. Вы не всесильны.
В охранники принцу достался не только Леголас, но и другие — не в их силах было уберечь мальчишку.
— В ваших силах найти его и вернуть домой. Уж в этом я не сомневаюсь, — улыбнулась Гермиона, переводя взгляд на Арагорна и Арвен в окружении двух дочерей. Каждый должен найти своё личное счастье.
***
Оставив Эвелин под взглядом Арвен, Арагорн, Леголас и Гимли с Гермионой отправились осмотреть место, где на троицу друзей напали Тёмные. Брать с собой Эвелин было опасно, да и не к чему, а малышка успела отлично поладить с дочерьми Элессара, чтобы не заметить отсутствие родителей. За играми с другими детьми Эвелин упустила момент, когда они ушли, оставив позади все привычные обещания о скором возвращении.
— Портал находится в другом месте, — пояснил Гимли, показывая дорогу. — Но, когда мы вернулись, он вынес нас сюда.
Это «сюда» оказалось во владениях короля Гондора. Никто не ожидал, что Тёмным удастся зайти настолько далеко. Арагорн и другие члены Совета предположили, что Тьма успела окрепнуть за прошедшие годы и бросила все свои силы на то, чтобы заполучить желанный сочный кусок. До встречи с Эвелин под описание пророчества подходил Эльдарион, но теперь все сошлись во мнении, что Тёмных интересовала только девочка.
— Но как они узнали об Эвелин? — негодовала Гермиона, осматривая коридор, ведущий к ложному порталу.
Рождение Эвелин оказалось тем ещё сюрпризом для неё самой, а что говорить о жителях Средиземья? Откуда они могли знать о том, что родится ещё один ребёнок от союза эльфов и людей? Все эти годы они жили в её мире и никак не связывались с этим, если не считать чудесных эльфийских снов, которые могли быть лишь желаниями, выданными за действительность. Гимли говорил о том, что после соединения душ такое случается, но разве кто-то мог подглянуть под завесу их личного мира, созданного на грани надежды и сотканного из любви?
«Что мы упускаем?»
Ответ всегда лежит на поверхности, но, сколько бы они ни присматривались, правда оставалась недосягаемой.
Дар Эвелин действительно мог стать тем самым зерном, которое вырастет либо в чудесный и прекрасный мир, преисполненный светом, либо опровергнет тот хрупкий мир на грани в бесконечную Тьму, порождая в ней всё больше страхов и кошмаров. Если для эльфов её способности стали чем-то неземным, то это не случайность.
Тёмные знали о ней и намеренно подстроили ловушку, но даже они, прознав о Даре девочки, не знали, насколько она сильна. Им удалось выбраться из западни и оказаться в безопасности, но этого мало, чтобы жить дальше в спокойствии. В любой момент Тёмные могли нанести новый удар, а горе, настигшее семью Арагорна, толкало отца на поступки на грани.
Зацепки, оставленные Тёмными, — могли сослужить им службу. Им пришлось убегать впопыхах. Возможно, что-то осталось. Гермиона помнила, как хотела допросить одного из нападавших и всё выяснить — именно поэтому Тёмные попали под действие обездвиживающих чар до того, как всё завершится и у неё появится возможность вытрясти из них всю правду. Стоило делу пойти не по плану Тёмных, как Грейнджер лишилась возможности вытрясти правду — допрашивать стало некого. Тела выгорели, будто по велению волшебной палочки, и оставили её ни с чем.