— Мне не о чем говорить со шпионом Тёмных, — высокопарно отмахнулся Трандуил, не соизволив ни замедлить шаг, ни бросить на неё взгляд через плечо. Гермиона знала, что так будет, но не собиралась отступать от своего.
— Вы знаете, кто я, — в голосе волшебницы зазвучала уверенность.
Таур остановился.
— … поэтому Вы так противитесь моему нахождению среди них, — продолжала Гермиона. — Боитесь, что Леголас всё вспомнит.
Жестом Трандуил отослал своих воинов и, когда они отошли на достаточное расстояние, чтобы не слышать разговора, Трандуил соизволил заговорить, обращаясь к ней, но всё, чего удостоил волшебницу, — своего профиля, всё той же надменности и скучающего взгляда в стену.
— Твои чары не подействуют на него.
— Да? — волшебница усмехнулась. — Именно из-за Вашей уверенности в этом я не могу поехать с ними и спасти свою дочь.
— Не я один уверен в том, что ты принесёшь одни беды. До этого времени так и было, почему что-то должно меняться? — король одарил её скромным взглядом, и она поняла, на что он намекает. Благодаря слухам, которые витали вокруг лихолесского принца, он не смог вернуться к своим обязательствам. Лихолесье потеряло своего принца, а король — сына. В глазах Трандуила именно её появление — причина всех бед. Вот только почему в этой версии реальности Таур — единственный, кто помнил её? Может быть, найдутся и другие?
— Вы ведь можете повлиять на них, — не отступала Гермиона, надеясь, что сможет пойти путём мирных переговоров, но Трандуил делал всё, чтобы волшебнице пришлось играть по другим правилам. Руки так и чесались приложить эльфа каким-то заклинанием. Для профилактики.
— Зачем мне это?
— Потому что он ваш сын и заслуживает знать правду.
Её словам Леголас мог не поверить. Даже если ей удастся создать Омут памяти — нет гарантий, что эльф не спишет всё на колдовство, решив, что она пытается околдовать его. Словам своего отца он поверит, но Грейнджер могла дать руку на отсечение, что Трандуил этого не допустит.
— Ложь — есть не что иное, как правда в этом мире.
— Вы тоже родитель. Вы должны меня понять, — Гермиона сжала руку в кулак; она не знала, как ещё повлиять на решение Таура. Никакие её слова на него не действовали. Даже в этой ситуации они могли найти компромисс, если бы Трандуил захотел пойти на уступки.
Ладно — он не жалеет её чувств и своего сына, но ребёнок не виноват в том, что случилось много лет назад. Эвелин не должна стать жертвой ошибок родителей.
— Я делаю то, что лучше для него.
Прекращая разговор, Трандуил направился в сторону своих покоев.
— Я всего лишь хочу найти Эвелин.
Слова о девочке не тронули его. Он даже не остановился, продолжая каждым новым шагом вколачивать надежду волшебницы в землю.
***
Ночь Гермионы прошла в мыслях о дочери. В тот самый момент, когда солнце начало восхождение по небосводу, возвышаясь над землями Арды, и первые его лучи ступили на владения Арагорна — решение было окончательно принято. Следовать за конным отрядом, использую Дезиллюминационное заклинание, не выйдет. Группа поедет верхом, а пешком она за ними точно не угонится. Украсть лошадь можно, но заметать её следы и постоянно сбивать с толку группу всадников впереди — тратить силы впустую, когда они могут понадобиться в спасении дочери.
Гермиона помнила, как, переодевшись в мужчину, Эовин поехала вместе с другими воинами Рохана на помощь Гондору — об этом рассказывал её брат Эомер с гордостью, а затесаться мальчишкой-оруженосцем волшебница не могла в силу того, что таковых в небольшом отряде не наблюдалось. Оставался последний вариант, более тёмный, но самый надёжный из всех, которые она знала.
Проверив наличие волшебной палочки, Гермиона вышла во двор, где собирались всадники. Она никогда не практиковала настолько тёмную магию, но знала, что у неё получится.
Замерев на ступеньках дворца, она смотрела на двенадцать всадников, собиравшихся в путь. Арагорн и Фарамир были в их числе — седлали лошадей. Сменив королевские одёжки на походный костюм, Элессар туже затягивал ремни на седле. Фарамир пару раз взмахнул мечом, проверяя, не отвыкла ли рука от тяжести клинка. Здесь же были некоторые из следопытов, доложивших им о маршруте Тёмных, остальных волшебница видела впервые, но не они были её целью.