— Попробуем выведать у него, где держат Эльдариона. Он знает явно больше, чем мы можем себе представить, — слова Тенебора не звучат утешающее, ведь в который раз попытки Леголаса вытрясти информацию из Тёмного не приносят никакого результат — он смеётся им в лицо и наслаждается победой, которая, как считает, уже у него в руках, ведь даже маг боится признаться в том, что его догадки верны.
— Ты чувствуешь это? — обращается он к Митрандиру. — Он придёт.
— О чём он говорит? — Гимли непонимающе смотрит на Гэндальфа, но не получает ответа.
Взмахнув походным плащом, мужчина разворачивается и покидает крепость. Вслед за ним, утратив всякую надежду отыскать сына, уходит Арагорн. Один за другим воины выбираются из места, пропахшего кровью, на свежий воздух, но не находят там облегчения. Это место давит на них, а проваленная миссия… Что делать дальше? Гермиона вышла последней, оставив Леголаса один на один с пленником. Сев на валун, холодный от подступившей ночи, она ждёт и слабо верит, что Леголасу удастся вывести Тёмного на чистую воду. Митрандир сел рядом, задымил трубкой — тяжёлые думы завладели им, отрезая от общения с остальными — маг знал больше них, но не решался сказать.
Прошло много времени прежде чем Леголас показался на глаза товарищам.
— Ну? — Гимли подлез первым, но по внешнему виду эльфа уже было видно, что ничего. Леголас мотнул головой. Тёмный молчал, а если не молчал, то смеялся ему прямо в лицо, как сумасшедший.
Гермиона была сама вся на взводе, поэтому, стоило Леголасу сказать, что они уже ничего из него не вытрясут, как она поднялась и решительно направилась внутрь.
— Что ты делаешь? — поймал он её за руку.
— Делаю всё, чтобы спасти свою дочь.
— Отпусти её, Леголас, — впервые за долгое время заговорил Арагорн. — Пусть делает, что хочет. Мы от него уже ничего не добьёмся.
Леголас с неохотой отпустил её. Пленник был ещё жив и мог говорить, но станет ли? Эльф повидал много «языков», но этот делиться информацией, невзирая на всё своё безумство, не собирался. Это порождало слабую надежду на то, что, узнай они всю правду сейчас, у них ещё будет время спасти детей. Тёмный тянул время, а они ничего не могли изменить. И всё же он не хотел оставлять его один на один с волшебницей. Не из страха предательства с её стороны, а опасения, что он даже в таком состоянии сможет ей навредить.
Грейнджер поднялась по лестнице, красной и скользкой от крови, в главную залу. Здесь они привязали к колоне своего пленника в окружении убитых последователей. Его близость со смертью нисколько не устрашала, а, кажется, приносила ещё больше удовольствия. Гермиона подошла к нему, встала напротив Тёмного, заглядывая в его болезненно бледное лицо. Он напоминал ей безумную Белатриссу.
— Волшебница, — он улыбнулся, увидев её. — Какая честь...
Гермиона не могла сказать того же. Сжимая в руке волшебную палочку, она смотрела на мужчину, который радовался возможности с ней поболтать.
— Нравится тебе новая действительность?
Она удивилась. Значит, он всё знает? И о сделке с Тёмными, и об их планах на Эвелин. Стиснув зубы и сильнее сжав в руке волшебную палочку, Грейнджер позволила ему говорить дальше.
— Какого находиться рядом с друзьями, но чувствовать себя чужой и ненужной? — он наклонил голову на бок по-птичьи, с той же широкой улыбкой смотря на неё. — Знать, что никто не отправится искать твою дочь, как только мальчишка-принц окажется в руках у отца, а? А ведь он совсем не нужен Владыке. Игрушка, от которой он может избавиться в любой момент. Зато твою дочь ждёт куда большее ненастье, чем ты можешь себе представить. Как жаль, что я не увижу твоего лица, когда последняя надежда умрёт в тебе вместе с ней.
Гермиона подняла волшебную палочку и направила её на Тёмного.
— Круцио.
ГЛАВА 24
В мире существуют вещи, которые не понимаешь, но очень хочешь понять. Прожив не одну сотню лет, повидав несколько закатов и рассветов человеческой жизни, Леголас всё равно чувствовал себя несмышлёным ребёнком, который терялся в догадках и искал ответы на такие простые вопросы: почему его тянет к этой девушке из другого мира? Что такого в её словах будит в нём смятение и чувство непреодолимой тоски? Почему ему не безразлична судьба этой волшебницы? В то время, когда его собратья с недоверием смотрели на Гермиону, он понимал, что должен относиться к ней с осторожностью. Но какое-то неизвестное чувство внутри, объяснения которому не находилось, говорило, что ей можно верить, что она не предаст. И Леголас верил. В том месте, где должны находиться собранность и холодность, каждый раз просыпалось что-то инородное, без которого он чувствовал себя неполным, будто от него оторвали часть чего-то дорогого и настолько ценного, что жить без этого становилось невозможно.