Они спустились ниже по реке. Убедившись, что преследователи остались позади и нигде не виднеется новая засада, люди Арагорна высадились на берег. Несмотря на нехватку времени и вечную необходимость торопиться, чтобы спасти, по меньшей мере, две невинные жизни, они попрощались с павшим воином, зная, что дома его уже никогда не дождутся, как и других. Их отряд заметно оскудел. Из Гондора выехало двенадцать спасителей, а теперь же.. осталось девятеро.
***
Длинные тёмные коридоры и бесконечная тьма. Свет от факела слабо играл на стенах, высвечивая старые трещины. Когда-то давно Утумно выглядело под стать своему хозяину — величественной крепостью, но ныне от неё осталась лишь незыблемая тень. Последователи Мелькора верили, что настанет тот день, когда их владыка вновь вернётся в мир, обретёт былое могущество, а всем своим верным слугам дарует такое желанное бессмертие. Это время приближалось. От волнения мужчина облизнул сухие губы — он давно забыл своё имя, давно отдал душу за силу, которую имел, но всё равно желал большего. Этого мало, ничтожно мало! За свои труды, за свой хитрый план он должен получить намного больше. Осталось совсем немного.
Не обращая внимания на крики и упрямство девочки, он тянул её в главную залу.
— Всё готово? — главный жрец встретил их по приходу. Он опустил взгляд на ребёнка и протянул к ней руку. — Ведите её сюда. Ближе.
Тёмные повиновались.
— Нет! — вновь вскрикнула Эвелин и дёрнулась, что было силы. Один из Тёмных, державший её, неожиданно вскрикнул и отпустил девочку. Руку обожгло невидимым пламенем и, казалось, сожгло до самых костей, а ведь он уже давно не чувствовал боли. Его тело утратило то, что называют «жизнью», уже очень... очень давно.
— Не дайте ей уйти!
Крик жреца отрезвил. Пользуясь случаем, Эвелин побежала обратно в коридор. Она не знала дороги, но продолжала испуганно бежать, пытаясь спасти свою жизнь. Бежала до тех пор, пока кто-то из темноты не подхватил её на руки и не понёс обратно. Маленькие кулачки били его по груди, один раз Эвелин попыталась укусить своего пленителя за руку, но почувствовала горький противный вкус на языке чего-то неизвестного и поморщилась.
— Не понравилось? — посмеялся пленитель. — А ведь когда-то я был красив!
Эвелин подняла голову и к своему ужасу увидела в тени капюшона и заигравшем свету факела лицо. То, что было у этого Тёмного, уже давно нельзя было назвать лицом. Глаза впали, на почерневших склерах, будто огоньки с болот, блестели белые зрачки. Кожа потемнела, обуглилась и на впалых щеках начала осыпаться, открывая кости. Девочка пронзительно закричала.
Её вернули обратно в зал, отдали жрецу. Страшный мужчина остался рядом, положив руку ей на плечо, словно гарант того, что она больше никуда не денется.
— Отпусти! Я не хочу!
— Глупый ребёнок. Делай, что велят! — жрец начинал терять терпение. — Коснись камня!
Эвелин видела арку, вырезанную из камня, со странным и страшным рисунком, окутанным змеями и страшными чудовищами. Те смотрели прямо на неё и, казалось, готовы были принять её, как жертву, стоит только протянуть руку. Она чувствовала странный холод, который шёл не от камня, а как будто с другой стороны, и слышала голос, тихий, но вкрадчивый, сладкий, он звал её по имени и просил его впустить.
— Давай же! — окончательно потеряв терпение, жрец грубо взял руку ребёнка за запястье и под её слабое сопротивление сам прислонил её ладонь к камню.
Эвелин пронзительно вскрикнула и захныкала.
Ничего не произошло. Жрец разозлился ещё сильнее и повторил действие. Девочка громче захныкала, когда жрец до боли сжал тонкое запястье. Ничего. Камень остался таким же холодным и безжизненным, каким был долгие годы. Тёмные за спиной жреца начали перешёптываться, ставя под сомнение его умения.
— Почему не сработало?
— Может, это не тот ребёнок? Может, мы ошиблись!
Тёмные начали ругаться друг с другом, словно цепные псы. Сыпля проклятия и обвиняя всех, они не замечали, как гнев, словно паразит, пожирает их изнутри. Ненависть пылала в них чёрным пламенем все эти годы, что они ждали возвращения их господина.
— Позвольте мне, — в разговор вмешался мужчина, чьё лицо так напугало Эвелин. Он опустился на одно колено рядом с девочкой, улыбнулся, если движение изуродованных губ можно было назвать улыбкой, и протянул руку к лицу ребёнка. Эвелин отвернулась, с силой жмуря глаза и пытаясь избежать нежеланного прикосновения. — Эвелин, — он вкрадчиво позвал её по имени. — Ты же хочешь увидеть своих родителей, верно? Хочешь вновь обрести свободу? — он видел, как девочка постепенно открывает глаза, как с силой переводит на него взгляд. — Я могу отвести тебя к ним.