Гермиона дёрнулась, но не сдвинулась с места. Оглянувшись, она заметила, что правая нога застряла в липкой паутине. Ругнувшись, волшебница выкрикнула заклинание, пытаясь освободиться. Леголас встал перед ней, острый эльфийский клинок глубоко вошёл в раскрытую пасть паука, пробил лезвием голову, спасая волшебницу. Паук запищал и повалился набок мёртвой тушей, испустившей дух.
Один страж крепости за другим появлялись из темноты, гибли под заклятиями и ударами мечей. Крик гондорца разнёсся ужасающим криком боли и желания спасения, но его так быстро и ловко закутали в паучий кокон, что остальные не успели среагировать. Тенебор кинулся к соратнику, пытался распутать кокон, словно безумный, забывая о собственной безопасности. С каждым ударом меч воина вяз в паутине, но кокон оставался таким же невредимым.
— Тенебор, оставь его! — крикнул Арагорн, но был проигнорирован. Он бы кинулся к другу, оттащил бы его, чтобы привести в чувства, но вынужден был сражаться, чтобы не погибло ещё больше людей. Где-то здесь его сын, его надежда вновь воспылала. Он не уступит. Не сейчас!
— Рано умирать, парень, — гаркнул Гимли, оказавшись рядом с Тенебором ровно в тот момент, когда паук подобрался слишком близко. Управлять секирой во время борьбы с чудищем таких размеров было сложно, но воинственность потомка Дурина шла впереди него большими шагами и помогла ему одолеть врага. Взревев, гном замер, как вкопанный, когда ему в ответ на его воинственный клич в лицо прилетела паутина. Ругаясь и отплёвываясь, потому что ничего не видно, а остальным досталось веселье, Гимли освободился и понял, что в излишней тишине они остались одни. Все пауки исчезли. — Это всё? — удивился гном.
— Не всё, — шепнул Леголас, помогая другу подняться на ноги.
Он уже знал, что произойдёт в следующую секунду. Чувствовав, как стены крепости содрогаются и наполняются жаром. Какой-то обрывок воспоминания мелькнул в его сознании и обожжёг его, на секунду позволив увидеть то, что он должен был забыть — как бежал по длинному коридору Мории, спасая две жизни от неминуемой смерти.
— Барлог.
***
— Добро обязательно восторжествует, — дерзко бросил Эльдарион.
Мелькор, скучающе устроившись на троне и подперев щеку кулаком, лишь улыбнулся на слова ребёнка, который в его понимании разменял слишком мало зим, чтобы иметь хотя бы малое представление о том, что их всех ждёт. Но его забавляли потуги детей и их вера с любовью, которые наполняли горящие сердца. Любовь заставляет смертных делать необдуманные поступки, именно поэтому Мелькор не сомневался, что в этот раз победит. Он получит такую силу, о которой никто и никогда не знал. Он будет сильнее всех своих братьев, будет сильнее Творца.
Герои вошли в зал в сопровождении Тёмных. Едва перебирая ногами от усталости, Тенебор, пытаясь не пасть на колени, всё же сдался под давлением, когда на его рану, полученную в бою, надавил один из ухмыляющихся тёмных.
— Папа! — крикнул Эльдарион и собрался уже кинуться к отцу, когда увидел его за спинами Тёмных.
— Эльдарион? — Арагорн поднял голову. Тёмные волосы слиплись на затылке от крови. Мужчина с трудом перебирал ногами, но, увидев сына, предпринял ещё одну попытку освободиться — выхватил меч у Тёмного, но выронил его из руки, почувствовав, как сразу три меча надавили ему на горло.
Вслед за Арагорном в помещение втолкнули Гимли, отплёвывающего ругательства, а за ним Леголаса и Гермиону — измученных боем, но всё ещё живых. Все сопротивлялись и пытались высвободиться, но Мелькор взмахнул рукой, кандалы вырвались из пола и сковали по рукам и ногам каждого из пятёрки выживших.
— Должен признаться, что некоторые из вас удивили меня своей живучестью.
— Ты… — зло выплюнул Леголас, неотрывно смотря на Мелькора.
Мелькор не обращал на него внимание, он поднялся с трона, подошёл к волшебнице, всмотрелся в её глаза, полные ненависти.
— Люди забавные существа, — заговорил он и едва коснулся подбородка волшебницы, как она отвернулась. — Они не видят своих промахов, не умеют признавать свою вину. Им проще выплёскивать свою ненависть и гнев на других, считая себя непричастными. Ты доставила мне множество хлопот своим появлением в Средиземье, но... Я должен поблагодарить тебя, — Мелькор улыбнулся. — Именно ты, коснувшись палантира, создала это пророчество.