Ослепительный свет заполонил пространство. Такой тёплый, нежный, ласковый. Он зарождается изнутри и исцеляет, залечивает невидимые глазу раны и наполняет сердце светом надежды. Такое удивительное чувство… Неужели, это то, что ждёт их всех после смерти? Яркий свет играет бликами тепла на веках. Гермиона открыла глаза и ахнула от удивления. Над головой чистое голубое небо. Лёгкий ветерок подхватывает запах цветов и проносится вихрем над цветущей поляной. В этом месте царствует настоящая весна... Жизнь. Гермиона видит большое дерево, выросшее в окружении цветов — оно единственное в этом безграничном зелёном море. В его тени, скрываясь от лучей солнца, подставляя под него лишь ладони, стоит девочка.
— Эвелин?..
Грейнджер хватает всего мгновения, чтобы понять, что это место — то самое, из её снов. Оно пришло вместе с Гермионой в её мир, когда Маховик времени вернул волшебницу домой. Здесь она спасалась от бед, здесь высыхали её слёзы, а в руках вновь появлялась сила бороться и идти дальше. Это их мир с Леголасом, теперь здесь она видела девочку, которая играет с белоснежным оленем.
— Ты тоже его видела?..
Тоже.
Это был их мир, сотканный из любви и надежды.
Гермиона делает вдох, и открывает глаза. Она больше не чувствует запаха цветов, но всё ещё ощущает обволакивающее её тепло. Волшебница смотрит перед собой. Она слышит чужие всхлипывания и чувствует, как руки ребёнка отчаянно цепляются за неё, боясь отпустить.
Эвелин..
Волны яркого света прячут их за крепким щитом. Желание Эвелин спасти мать оказалось настолько велико, что в последнюю секунду ей удалось защитить её — отразить непростительное заклятие. Одного желания маленькой девочки с таким горячим, не по годам храбрым и любящим сердцем, наполненным искренностью и невинностью, оказалось достаточно, чтобы тьма отступила.
Гермиона улыбнулась и коснулась волос дочери, но Эвелин не отпрянула от неё, не ослабила своих объятий — она всё ещё боялась потерять мать и отчаянно цеплялась за неё, укрывая от бед. Гермиона видела, как пространство вокруг искажается под волнами света, исходившими от них, будто кто-то бросил камушек в воду и по спокойной глади озера побежали круги, увеличиваясь и увеличиваясь с каждым разом. Только сейчас, когда свет стал не таким ослепительно ярким, а ощущение мира вокруг вновь вернулось к волшебнице, она заметила, что они всё ещё находятся в крепости Мелькора, но Грейнджер больше не чувствовала его присутствия в себе, не чувствовала чужой воли, которая заставляла её делать ужасные вещи — причинять боль своим любимым, и алчно жаждала власти над миром.
Тёмные, испуганные и загнанные в угол, сторонились света. Он слепил их, отнимал их силы и уверенность в победе. Они не слышали голоса своего предводителя, не знали, как им подступиться к волшебнице, как разбить этот свет надежды, а он становился всё крепче. Тёмные, попавшие под волны, обращались в пепел. Их очищенные души на пару мгновений задерживались в мире, являя свой истинный лик, и исчезали, взвившись в пространство серо-белыми духами змей.
Гермиона услышала крик — то был Мелькор, который в отличие от своих сторонников, утратив физическую оболочку, всё ещё пытался задержать в этом мире, найти для себя новую жертву, сбежать из-под чар маленькой девочки, которые оказались для него губительными. Она ранила его дух, беспощадно гнала его из этого мира. Дух Мелькора — то, что осталось от его былого величия, будто невидимая сила затягивала обратно в Пустоту. Он сопротивлялся, цеплялся призрачными руками за своды арки, не желая уходить, но всё уже было предрешено. Последний крик, преисполненный ненависти и отчаяния, утонул в пространстве, и арка вновь стала холодным и безжизненным камнем, которым была долгие годы. Больше не было того ужасного голоса, что звал их из-за стены и соблазнял своими обещаниями.