Он вытащил из бардачка огромные окуляры в необычной тонкой оправе с какими-то неизвестными артефактами. Такие, действительно могли скрыть половину лица, а то и изменить их.
Гласс направил «скат» на приземление. Сильно искривлённое веретено небоскрёба сверкающего всеми своими малиновыми гранями, подпирало небо. Машина мягко опустилась на наземную площадку и была тут же окружена толпой, освещаемой фотовспышками. Вездесущих папарацци не сдержала даже охрана.
- И всё же фотосессии мне не избежать, - со вздохом констатировала я. – Почему их так много?
- Хм, всё-таки я «звезда» или нет? – Заявил он, отстёгиваясь.- Это моё первое публичное появление после беспочвенного заключения под стражу.
- Почему первое, тебя отпустили ещё вчера? Сегодняшнее пребывание в Участке можно не считать…
- Мне надо было отоспаться, отъесться и отдохнуть! Не сообщать же им о повторном взятии под стражу! Прийти в себя, в конце концов. – Он взъерошил свою шевелюру, поглядывая в зеркальную поверхность ветрового стекла. А потом по-мальчишески подмигнул мне. – Пошли! – Наклонился и шепнул на ухо. – Зови меня по имени – Итан, без всяких «господин» и прочее. И улыбайся.
Он резво выскочил из кабины, сияя широкой улыбкой ничуть ни слабее слепящих взрывов камер. Протянул мне руку и помог спуститься. Подхватил под руку и потянул ко входу. Как ни странно, но медвелаков-охранников здесь было – хоть отбавляй. Они бодро расчищали нам путь, оставляя за собой широкую дорожку.
Даже не передать, насколько хреново я себя чувствовала под таким пристальным вниманием. Почти ослепшая от световых вспышек, оглушённая приветственными криками тонувшей во мраке толпы, я покорно шагала рядом. И если улыбалась, то со стороны это должно было напоминать злой оскал. Лишь бы скорее всё закончилось! А Гласс чувствовал себя, как рыба в воде. Приветственно помахивал рукой, что-то бросал на ходу, отвечая на реплики, смеялся.
Наконец стеклянные двери разошлись в стороны. Нас радушно принял широкий сверкающий никелем и хромом, обрамляющими чёрный мрамор, холл. Правда и здесь было много репортёров и завсегдатаи не преминули поприветствовать своего кумира. Итан сиял, как новая монета, а я привычно скалилась, стараясь никого не напугать, а очень хотелось. Разница в поведении «звезды» заключалась лишь в том, что он кому-то скоро пожимал руки, кого-то чмокал в щёки. Я же злилась всё больше от неоднократно пойманных завистливо уничтожающих взглядов. И зачем я только согласилась? Проклятое любопытство!
Широкий эскалатор привел нас в недра развлекательного центра. Под грохот ритмической музыки бесновалась толпа. Вихляли телесами девушки топлекс у шестов и в стеклянных пузырях на подиумах показывали стриптиз. Шныряли официанты с подносами. Народ пил, плясал и веселился.
К нам подскочила человечка в бордовой униформе, ни одной прелести, не скрывавшей от зрителя. Поднявшись на носочки, стала что-то щебетать на ухо шефу. Но что она говорила узнать, даже с моим чутким слухом, в таком грохоте и шуме было невозможно. Однако они поняли друг друга. Девушка кивнула и скоро посеменила впереди, уводя на узкую служебную лестницу, откуда скоростной лифт доставил нас на головокружительную высоту, судя по тому, сколько он шёл. Гласс стоял, молча с непроницаемым лицом, скрестив руки на груди. И моё присутствие казалось лишним.
Наконец, двери разъехались. Мы вышли в округлый холл со множеством дверей. Вип-салон поражал своей ненавязчивой роскошью в стиле поздней готики. Пол в шахматную клетку. Антрацитовая глубь, уходящих ввысь арок. Алый бархат диванов, атаманок и кресел. Резные столики и шкафчики из красного дерева. Светильники в виде когтистых лап, держащих хрустальные шары, в которых билась магия.
Картины старинных мастеров, развивающих сюжеты о вампирах. Искрящиеся парчовые занавеси, скрывающие проходы. Откуда-то доносился тихий многоголосый хорал. До боли отстранённая музыка обдавала сознание могильным холодом. Я передёрнула плечами от ледяной волны, скользнувшей по спине. Здесь было неприятно.