Это же заставляет стражей правопорядка и всех остальных выскочить наружу. Меня оставляют в покое. Кажется, снова ухожу в небытие от накатившей слабости.
Когда вновь открываю глаза, то штормит не слабо.
Состояние такое, будто я в одиночку уговорила целую бутылку бренди. Мир кружится и плывёт. Зрение расфокусировано и движения разобщены. И даже пол, на котором я лежу, кажется самой лучшей постелью в данный момент. Впадаю в странное оцепенение. Нет желания ни шевелиться, ни даже дышать.
Несколько дёргаюсь от того, что чья-то рука ложиться на середину груди.
- Тише, тише… - шепчет знакомый голос, баюкая меня на руках. – Сейчас всё пройдёт, сестра…
17.1
- Нет, я совершенно не могу понять, что происходит! – Сторм метался по моему кабинету из угла в угол.
Мы все: я, Брюс, Итан и Морс сидели с понурым видом и наблюдали за его стенаниями, каждый со своим выражением лица.
Морс Хендриксон с отчаянно виноватым, ибо ничего нового не смог почерпнуть из того месива из костей и плоти, что тщательно отскребли от мостовой и стен домов маги, так кстати, прибывшие из Лоутона, и доставили в лабораторию. Всё было то же: отсутствие сердца и крови, внутренний взрыв, разорвавший грудную клетку. Одно отличие – судя по анализу остатков головного мозга, жертва перед гибелью пребывала в полнейшей эйфории.
Даже рядовые стражи оказались на большей высоте. Они не только нашли воздушное судно, с которого упала пассажирка, но и выяснили кто она у находившихся на грани истерики подруг. Это была восемнадцатилетняя уроженка северной провинциальной Питерии Элизабет Спрей. Своим путешествием в столицу развлечений они решили отметить поступление в местное отделение Академии искусств.
Их показания полностью подтвердили мои видения. На палубе девушка осталась одна. Они даже поругались. Из-за сильного ветра все пассажиры наслаждались полётом над облаками под магическим куполом на палубе. Элиза же, решила остаться наверху, утверждая, что только на носу корабля открывается самый великолепный вид. И ей, как творческой натуре, нужны сильные эмоции.
Сам капитан пытался уговорить её спуститься вниз. Она же ни в какую! Даже свиток подписала, что берёт на себя всю ответственность за такое решение. И, хотя, кэп утверждал, что с его корабля невозможно упасть, сейчас он, наверняка молился всем богам, что взял с жертвы расписку.
Нестыковкой было только одно – они ничего не знали о молодом человеке, с которым могла бы общаться девушка. О нём вообще никто ничего не помнил. Только разыскники оказались дотошными. Проверили счета и билеты. И нашли-таки, запись о продаже ещё двух билетов. А самих, таинственно исчезнувших пассажиров – нет, словно они были невидимками.
Стирание памяти, запрещённое полвека назад – такое вполне возможно. Никогда преступников подобные запреты и законы не останавливали. Только было одно НО – какую силу надо было применить, чтобы точечно стереть образ одного или двух индивидов у семи десятков различных граждан? А, ведь, среди пассажиров было немало двуликих!
- Зачем? - не понимал логику действия преступника Сторм. Ведь, даже в действиях сумасшедшего маньяка можно было найти рациональное зерно. Понять первопричину действий.
Брюс источал сочувствие и гигантскую, но совершенно пустую работу мысли. Желание реабилитироваться в глазах умудрённых опытом было велико.
Над моим помощником никто и не думал смеяться, но Хендрикс не мог не поделиться со мной тем фактом, что от увиденной на улице возле бара «Лунный свет» картины разбитого тела, Блэка вывернуло. Впрочем, так было с очень многими из зевак и прохожих. Но то - обыватели, а он-то сыщик!
Его позвал с собой Сторм, как помощника и свидетеля, Брюс же оплошал и надолго выпал из действия. И если бы ни поразительная выдержка нашей новой помощницы, что было ещё более унизительно, то им пришлось бы туго.
Мой самоуверенный, гордый совладелец оказался не на высоте, и мне было его жаль. Даже отличная высшая школа не заменит опыта. Это я уже в который раз повторяюсь, но – факт.
Я просто смотрела, слушала, запоминала подробности, но анализировать – увы, пока что была совершенно не способна. Слишком часто стала грезить, внедряясь в тела жертв. Сегодня меня, явно, зацепило каким-то непостижимым образом, выкачав силы почти досуха. Сколько времени теперь уйдёт на восстановление – неизвестно.
Самым спокойным из всех собравшихся оставался Гласс. Он вообще находился, казалось где-то совсем далеко, сохраняя на лице полную отрешённость. Только когда его кто-нибудь окликал, только тогда выплывал из глубоких раздумий.