- Стоп, стоп, стоп! – прервала истерику Сторма. – Давай начнём с того, что не я была инициатором встречи.
- Но ты могла позвать меня! – вступил в разговор Брюс.
- Вот, именно! – поддержал его следователь. – Хотя бы, как свидетеля.
- Зачем? Если бы Митчел захотел меня убить, то я бы и пикнуть не успела, ещё когда я выходила из ванной. Свидетели ему были, явно, не нужны. Только драки в моей квартире не хватало. Брюс для него не соперник…
- Откуда ты знаешь, на что я способен?! – тут же возмутился Блэк.
Теперь уже мы оба, я и Сторм, посмотрели на него снисходительно. Напарник упрямо фыркнул, всем видом показывая – «вы даже не знаете, насколько я крут!» - но спорить не стал. Зато его выходка несколько успокоила атмосферу в кабинете.
- Лаел приходил из-за меня, из-за беспокойства за меня. Жаль, что разговора особо не вышло. Он был слишком вымотан и почти сразу уснул…
Пришлось рассказать всё о странной ночи, выложить файл с запиской.
- Не пойму, а что за паника по поводу его появления в моей квартире?
- Мы просмотрели твою добычу из публичного дома…
- А-а… Есть нечто интересное?
- Лаел рядом с убийцей. Это, как ты понимаешь, настораживает! Теперь-то, понятно почему… хотя перед законом даже вынужденная клятва подчинения не оправдание. Он не имел права…
Сторм был всё ещё на взводе, но уже вчитывался в строчки. Брюс так же нависал сбоку.
Только Итан Гласс, наблюдавший за сценой, как зритель, оставался совершенно бесстрастен. Он изменился в лице, когда я осторожно раскрыла салфетку. Кристалл его заинтересовал куда как сильнее, чем послание.
- Откуда? – прочитала по губам его немой вопрос. И только после этого обратился к записке. И я впервые в жизни увидела совершенно не наигранное изумление на лице вампира.
19.2
Доверять – не доверять? – вот в чём вопрос!
Мы снова летели в резиденцию Гласса. Молчали и думали каждый о своём. Благо на этот раз никто не дёргал Итана по связи.
- А где сейчас сенатор? – спросила я, вспомнив о знаменательном вечере.
- Отправился собирать сторонников. Впереди выборы. О них уже давно по визорам орут на разные голоса…
- А-а! Давно политикой не интересовалась…
Дневной Сишор мне не особо нравился. Не было в нём той оригинальности, которую дают годы естественного роста. После войны городок лежал в руинах. Всё, что от него осталось – это старинный форт и части столь же крепких древних построек.
Новый хозяин города пригласил такого же, как сам, прагматичного архитектора. Тот расчертил практически чистое пространство с помощью любимых инструментов – линейки и циркуля. В результате возникла, как и было запланировано, столица азартных игр и развлечений. Чёткие линии, ровное разграничение районов и секторов по назначению, с учётом всех потребностей потенциальных клиентов: от улицы красных фонарей и казино, до высоко духовных интересов в лице консерватории и театров.
Красиво получилось, не спорю, но как-то слишком расчётливо.
Бухта в обрамлении кольца старинных крепостных стен с хорошо сохранившимися со времён конкистадоров орудийными башнями на входе. Порты - небольшой грузовой для обслуживания городских нужд и значительный пассажирский, пристани для прогулочных и частных яхт и круизных лайнеров.
Набережная вдоль всего нерабочего пространства, утопающая в преобразованных магически вечно цветущих магнолиях и акациях. Своеобразная визитная карточка для всех прибывающих и связующее звено – вырастающий перед глазами, как айсберг перед изумлёнными взглядами мореплавателей – район Хоспити. Сияющие рекламой и огнями небоскрёбы игорных домов, клубов, театров и прочее, прочее.
Остальные сектора просто меркли по сравнению с тем, что питало жизнь Сишора.
И даже скалистые горы не казались настолько значительными в своей первозданности в радужной дымке водопадов. Фуникулёры несли вверх по ним свои сияющие пузыри к посадочным и смотровым площадкам, создавая ощущение вечного движения. Но империя развлечений и удовольствий забивала всё.
Улицы веером расходились вглубь широкой долины, пересекались с радиальными сёстрами. Весь пейзаж с высоты очень напоминал наброшенную на берег сеть или клетчатый платок, взбугрившийся иглами зданий, проросший пестротой скверов и парков. Слишком правильный и нарочито привлекательный пейзаж.