23.2
Двойные широкие двери разъехались в стороны. И внутрь влетел Брюс, вооружённый парой пистолетов, взлохмаченный и злой. Увидел меня, безмолвно восседающую, положив руки на подлокотники, и Амадеуса, стоящего где-то позади за спинкой кресла, и замер ровно посередине комнаты, оказавшись в некоем подобии пентаграммы, выложенной на полу цветной плиткой.
- Что-то ты долго, - укорил его хозяин. – Видишь ли, мне некогда. Мы с моей помощницей, которую я наконец-то обрёл, собрались в путешествие. Но на пару самых интересных гостей у меня ещё есть немного времени.
- Бекки, это так? – обратился за подтверждением напарник. Что я могла сказать, если лишена была дара речи? Но ты же, сообразительный мальчик, Брюс. – Она молчит! Отпусти заложницу, и тебе сохранят жизнь!..
- Ты сам-то в это веришь? – иронично заметил вампир. – Слишком всё пафосно звучит, тем более в устах такого желторотого птенца - ах, нет! – щенка, как ты. Но кое на что ты всё-таки сгодиться можешь.
И тут из бокового хода показалась процессия: высокий оборотень - оборванный и всклокоченный - Лаел Митчел, которого сопровождал Вольдемар, шагая чуть позади. Конвоир старательно прикрывал нос белоснежным платком. И было от чего. Запах грязного тела, псины, застарелой крови и отчего-то дыма с примесью палёной шерсти, был настолько насыщенным, что вынести его было трудно.
Лаел сделал несколько широких шагов вперёд, вампир отстал. И попятившийся Брюс врезался спиной во внезапно возникшую вокруг обоих оборотней, силовую преграду. Всё, что он успел сделать – это выстрелить в нового врага, как, наверное, ему показалось. Промазал от того, что противник ловко отклонился. Столкнувшись с оградой, пули увязли в ней.
Брюс опустил оружие, сообразив, что теперь они оба в одном положении.
- Подожди, как там тебя зовут? – я почувствовала на шее холодные пальцы, сжавшие горло. – Ты, конечно, можешь застрелить моего настырного пленника сразу, но тогда лишишь меня зрелища, и Бекки поплатится за твою торопливость. Ей будет очень больно. Но, - он сделал эффектную паузу, в течение которой Вольдемар успел, кивнув на прощание Высшему, и толкая впереди себя свою живую игрушку, скрыться в коридоре. - Мне она и мёртвая сгодится. Поверьте, найду применение её тушке, хотя для меня она потеряет часть своей ценности, зато обретёт столь необходимую покорность. Не придётся удерживать магией крови. Это так многозатратно. Но, если вы так любите Ребекку, что можете пожертвовать своей шкурой и жизнью, то будете драться между собой не на жизнь, а насмерть.
- Зачем это тебе? – прохрипел Лаел.
- Да, зачем? – поддержал его Брюс.
- Очень любопытно всегда было посмотреть: на что способны настоящие жертвенные чувства… дружба, любовь, самопожертвование - я не способен их испытывать. Хоть посмотреть…
- Зачем тебе Бекки? – прервал его Брюс.
- А вот это уже моё дело, - отчего-то разозлился вампир. – Вы теряете драгоценное время!
Острый коготь впился в кожу, пронзая ослепительной болью, как молнией всё тело. Меня тряхнуло. Рот сам открылся в безмолвном крике. Перед глазами всё поплыло…
Очнулась от грохота и тряски. Что-то взрывалось с шипением и треском снаружи. Здание вибрировало от порывающихся сквозь защиту магических ударов. Ослепительные вспышки всполохами белого пламени освещали зал, проникая в узкие бойницы окон.
Меня уже никто не удерживал за шею. Только дышать всё ещё было трудно. И сердце билось где-то в горле. Зато восприятие мира обострилось до крайности и изменилось.
Воздух был насыщен запахом свежей крови, от которого почти сразу начало трясти. Только совсем не от страха. Необъяснимая жажда, ещё совсем непонятная, требовала удовлетворения. Но это было не самое интересное. При всём этом странном состоянии, меня охватывало всё больше укрепляясь, ледяное спокойствие. Будто вместе с незначительным количеством крови от когтей вампира, из меня ушли все чувства свойственные человекооборотнической натуре раньше.
Остался только расчётливый и хладнокровный разум. Всё остальное казалось пустяком, сущей ерундой, не достойной внимания, и крайне обременительной. Собственные желания оказались в приоритете. Даже связывающее мои движения влияние Амадэуса дрогнули и стали медленно таять. Ещё немного и избавлюсь от него.
Странно, мне получается, просто не хватало кровопускания, чтобы стать самой собой, обрести свободу? Похоже, мой пленитель об этом не подозревал. Иначе ни за что не стал бы таким образом подхлёстывать оборотней.