Я присел, снова скрываясь в пространстве под оконным проемом, чтобы меня не засекли. Да и нервы надо привести в порядок, потому что спокойно наблюдать за всем этим не получалось. Особенно когда вспоминаешь, что где-то там, в этой толпе, могут быть и Ольга с Лиской.
— Ама, — беззвучно прошептал я, вызывая голосового помощника.— Зачем они потащили их в пирамиду?
— Пилоны представляют собой автономные капсулы, защищенные силовым радиумным полем. Это позволяет сохранять внутри ценные трофеи — как во время турнира, так и в дальнейшем в ходе Жатвы. Живая добыча во время хранения переводится в состояние стазиса. После завершения турнира пилоны используются как аванпосты.
Я снова невольно скрипнул зубами. «Живая добыча»… Выражение-то какое. Впрочем, Аму не за что винить — устройство-то трофейное, и описания формулирует так, как привычно прежним хозяевам.
— Почему они отвели туда именно женщину с ребенком? Это более ценная добыча?
— Дети обычно стоят втрое дороже. Ценность мужчин зависит от состояния здоровья и от имеющихся навыков. Ценность женщин — от их возраста, привлекательности, способности к деторождению…
— Ладно, хватит, — поморщился я, прерывая ее.
Слушать про все это было неприятно. Конечно, рабство и в нашем мире еще относительно недавно было чем-то самим собой разумеющимся. В каких-то отсталых странах оно и до сих пор в ходу, пусть и вне закона. Но все же в той, прошлой жизни, оно воспринималось как что-то далекое, давно ушедшее. Что-то из учебника по истории древнего мира за пятый класс или из книжки про хижину дяди Тома. Но сейчас это — новая реальность. Насколько я понял, другой участи жителям трофейного мира не светит.
— Ама, сколько жнецов участвует в турнире?
— Согласно обычаю, на турнир Жатвы выставляются по пятьдесят четыре жнеца от Великого Дома Ортос и Великого Дома Гракх. В последний день турнира допускается привлечение бойцов из резерва, чтобы восполнить потери. Однако максимальное число жнецов при этом не должно быть превышено. В этот раз, помимо Великих домов, в турнире участвуют шестеро жнецов от Дома Мэй.
Итого — сто четырнадцать. Не так уж много. И как минимум двоих уже можно вычесть — того убитого гракха в больнице и ортоса с отрубленной рукой, который сбежал.
Кстати, как он сбежал-то? Шаль говорил, что видел пирамиду прямо во дворе больницы, а потом она куда-то исчезла. Значит, на ней можно улететь?
— Ама, можно ли улететь на пилоне?
— Пилон способен в режиме автопилота возвращаться на одну из заданных для него посадочных площадок в зиккуратах Багровой пасти или в крепостях Дозора. Но для этого нужно согласие главы дома, контролирующего пилон в данный момент. Главы домов во время турнира командуют жнецами дистанционно.
Зар-раза! А была идея угнать эту пирамиду и попытаться улететь на ней куда глаза глядят… Ладно, Ян, думаем дальше.
Я прополз к соседнему окну и снова выглянул.
Гракхи продолжали сортировать людей. При этом довольно жестко. Понаблюдав за ними, я понял, что в левую шеренгу они отставляли тех, кого собирались загнать в пирамиду, и таких набиралось едва ли один из десяти. Остальных рассортировывали по группам и уже начали загонять в ближайший дом.
Но небольшую группку двое типов в шипастых доспехах повели в сторону, за пределы освещенного кострами участка. Я покрутил колесико бинокля, приближая изображение. И невольно вздрогнул.
Едва доведя бедняг до места, чужаки начали убивать. Буднично, деловито, быстро — перерезая глотки или всаживая клинки куда-то в заднюю часть шеи. Жертвы одна за другой падали замертво, некоторые дергались в конвульсиях. Кто-то попытался бежать, но их быстро настигали ударами в спину. На все ушло секунд пятнадцать, не больше, и на земле валялось с десяток трупов.
От этого зрелища холодок пробежал по хребту. В основной толпе тоже многие увидели расправу. Толпа загудела, до меня долетали отдельные выкрики. Кто-то даже снова попытался оказать сопротивление. На этот раз целая группа мужчин, человек десять. Но даже двоих арранов хватило, чтобы раскидать их и жестоко подавить попытку бунта. Убивать, правда, никого не стали, только жестоко избили.
Я укрылся в простенке между окнами.
— Да что они творят-то, ублюдки…
— Вероятное всего, избавляются от порченых гелотов, — откликнулась Ама, восприняв это как вопрос. — Больных, слабых, страдающих заразными заболеваниями, способными передаться другим...
— Заткнись! — прошипел я.
Зажмурился, несколько раз глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. С трудом удалось заставить себя выглянуть снова.
Грань пирамиды, развернутая в мою сторону, снова ярко светилась — в ней образовался прямоугольный проем, в который вереницей загоняли людей. Относительно немного — человек двадцать. В основном женщины, дети.