Встреча в тумане.
-1-
Кибитка скрипела и постанывала. Её ветхие колеса упрямо мерили раздолбанную дорогу, петлявшую из стороны в сторону в предрассветном тумане. Пара лошадей обреченно повесив головы, тащила за собой обузу уже не одну версту.
На козлах сидел человек. Одной рукой лениво придерживал вожжи, а другой крепко сжимал потухшую трубку. Он тихо напевал себе под нос цыганскую песню и незлобливо матерился на частых ухабах. Его бездонные глаза внимательно разглядывали причудливые очертания по сторонам дороги. В окладистой бороде пряталась странная улыбка.
- Стоять! - словно выстрел из тумана, где-то совсем рядом, прозвучал гневный окрик.
Лошади, учуяв тревогу, шарахнулись в сторону. Только повинуясь недюженной силе возницы, они остановились как вкопанные.
Из плотной завесы, держа наизготовку кавалерийские карабины, вышли трое мужиков решительного вида.
- Кто таков, откуда и куда? - прохрипел меньший из троицы.
Ни один мускул не дрогнул на лице бородача.
- Мы не местные, идем за солнцем, куда оно туда и мы, - его голос звучал ровно и спокойно.
Шагнув ближе, коротышка заглянул в глаза возницы.
- А-а, цыгане! - обрадовался он своей догадке. Тревога так явно выраженная на его небритом опухшем от пьянства лице, сменилась кислым брезгливым выражением. – Ромалы. А ну, слазь! - и он отступил на несколько шагов назад, нервно передергивая затвор карабина.
Повинуясь приказу, цыган спрыгнул на землю и спокойным, немигающим взглядом уставился на недомерка. Его взор выражал мудрость и, свойственную может быть только духам, мистическую силу.
От этого взгляда по спине коротышки предательски холодной струйкой побежал липкий пот, наглые глазки забегали, а рука, сжимавшая карабин, безвольной плетью опустилась вдоль туловища.
- Не балуй, а то беды необеремся, - еле слышно проговорил ром. – До батьки пробираемся, только ему могу сказать, кто я есть и что мне надо!
- А-а, до батьки…! Лады! - мужик засунул в рот два заскорузлых пальца и пронзительно свистнул.
Словно призраки, из мутной стены появились несколько всадников. Впереди, на гнедом красавце жеребце, ехал мордатый человек в офицерском френче, затянутым портупеей. Через его плечо, в деревянном футляре на тонком кожаном ремне был переброшен «Маузер». Верхняя часть головы была повязана скрученным в несколько раз, пестрым шейным платком.
- Глянь, Лева, говорят что цыгане, идут за солнцем, а просятся до батьки! - коротышка с тревогой взглянул на своих спутников, таких же зачуханных, угрюмых мужиков и, уловив на их осунувшихся лицах поддержку, радостно засунул себе в нос грязный палец с траурной лентой под ногтем.
Человек на гнедом жеребце смерил недобрым взглядом стоявшего в придорожной пыли цыгана и не спеша процедил сквозь зубы:
- Щас-с глянем, шо за шаланда к нам причалила. Я, Лева. Со мной не шутят.
Он ударил каблуком хромовых сапог коня и двинулся на рома.
Тот решительно взял гнедого за уздечку.
- Не балуй, а то беды не оберемся. Никто и не шутит. До батьки мне надо. Дело безотлагательное и секретное, - голосом, полным ледяного спокойствия добавил он.
Их глаза встретились.
Ощутив на себе обжигающий взгляд темных, немигающих глаз, Левка смутился и стал нервно перебирать поводья.
- Добро, езжай за нами! - наконец он бросил в лицо рому, разворачивая гнедо.
Вся компания, не обронив больше ни слова, двинулась вслед за ним в предрассветный туман.
Это твоим деткам на мороженое.
Сержант Мордопупенко, сонным движением распахнул дверь поста автомобильной инспекции и вышел из помещения. С удовольствием вдохнув свежий предрассветный воздух, он поднял руки выше головы и потянулся всем телом.
После прокуренной дежурки немного закружилась голова и перед глазами поплыли черные пятна.
Резко опустив руки, гаишник ойкнул от резкой боли. Служебный АКМ соскользнул с плеча и довольно ощутимо припечатал колено. Мордопупенко никак не мог привыкнуть к оружию.
- Твою мать…! - сочно со смаком произнес сержант и принялся растирать ушибленную чашечку.