- Панночка-а! – Лизку ошеломила открывшаяся возможность стать невестой Сологуба.
- Да, я… Да, я… - она не знала как благодарить барыню.
- Дай бог Вам щастя, панночко, (дай бог вам счастья, панночка укр.) - наконец выдавила из себя Елизавета, крепче прижимаясь щекой до костлявой коленки своей хозяйки.
Резкий стук в дверь заставил Елизавету встать. Дверь распахнулась и в комнату ввалилась веселая гурьба девушек - служанок. Они принесли с собой все необходимое для убранства пани Миргородской к алтарю.
Но вот одна из девушек поставила на пол кувшин с водой, который она принесла и негромко запела старинную обрядовую песню. Девичье веселье внезапно оборвалось, уступая место сжимающей сердце тревожной грусти.
Под пение старинных свадебных песен девушки расчесали барыне волосы и смочили их раствором масла с медом. В расчесанные пряди заплели монету, кусочек хлеба, зубок чеснока (чтобы зло отходило!), и локоны завязали кверху, вплетая в волос золотой барвинок. Все так, как в старину.
Возложен свадебный венец и барышня Миргородская превратилась в невесту – нарядную, счастливую и готовую к предстоящей церемонии.
Лизка во все глаза смотрела на барышню. По ее нежным щечкам текли по- женски непонятные слезы.
- Яка Ви гарна, панночко! (какая вы хорошенькая укр.) – искренне восторгалась барыней Елизавета.
- Ел-лисаффета, ноу слези! Ти також мєррі… по-українськи буде… - хозяйка на мгновение задумалась.
- Одружусь…(выйду замуж укр.)
- Так, - улыбнулась барыня и понизив голос, тихо, только для Лизки сказала – Айм промис… Я обіцяю, що Сологуб буде твій.(я обещая, что Сологуб будет твой укр.)
- Дякую, панна! (спасибо панна укр.) –падая вновь перед барыней на колени, благодарила Елизавета, прижимаясь губами к руке невесты гетьманского полковника.
Подарок деда.
Увидев будку таксофона, Лачо притормозил машину. Выйдя к автомату, он вставил карточку и набрал, отпечатанный до боли в памяти, телефонный номер.
После довольно таки продолжительного времени трубку сняли, и из нее донеслась музыка.
- Алло! – ответил громкий девичий голос, безнадежно пытаясь перекричать музыку.
- Привет, - сказал Лачо, - узнала?
- Ой, Багибнытко! – и музыка моментально исчезла.
– Я так рада тебя слышать, моя паска (хорошая, любимая цыг.). – Звонкий голос в трубке звенел от неподдельного волнения. - Куда ты пропал?
- Патринка, я тоже очень рад с тобой говорить. Вот он я, жив, здоров и не лишен некоторого благополучия. В командировке был. Очень срочной. Так что прости, расставаться времени не было, но зато сейчас уйма времени для встречи. Я бы очень хотел тебя увидеть. Если ты не против, сейчас к тебе подъеду.
- Ты, наверное, шутишь? Моя паска, я этому буду только рада, - донеслось из трубки. - С нетерпением буду ждать!
- Жди меня, моя картинка, скоро буду, - и в трубке послышались короткие гудки.
Через полчаса Лачо звонил в бронированную дверь квартиры. В одной руке он держал бутылку крымского шампанского, а в другой – огромный букет темно красных роз.
Щелкнул замок, и в объятия Лачо бросилась смуглая темноволосая девушка. Она была небольшого роста. Но утонченность ее фигуры могла соперничать с утонченностью статуэтки созданной рукой Великого мастера.
- Багибнытко! – выдохнула Патрина и повисла у него на шее. – Как долго тебя не было! – Она уткнулась лицом ему в грудь.
Наступила пауза, во время которой Лачо не знал куда деть руки, сжимающие шампанское и цветы. Его выручил неожиданно зазвеневший телефон в глубине квартиры.
Патрина не без сожаления оторвалась от Лачо.
- Извини, я должна подойти к телефону, а ты давай, заходи скорее.
Лачо зашел в прихожую и закрыл за собой массивную железную дверь.
Он первый раз попал в эту огромную, обставленную роскошной мебелью квартиру. Пройдя в зал, Лачо плюхнулся на удобный кожаный диван перед огромным домашним кинотеатром. Поставив шампанское и положив цветы на низкий столик перед собой, он с интересом оглянулся по сторонам.
Убранство просторной комнаты, затянутой в дорогие гобелены, было великолепно. Изящная дубовая мебель гармонировала с прекрасными подлинниками – во всяком случае, так показалось Лачо, ведь он в этом мало что смыслил. В дальнем углу, величественно застыл старинный рояль «Стэнвэй» в идеальном состоянии.