Так ему и надо!
Размолов в кофемолке коробочки дурмана, Павлик смешал порошок с коноплей. Трава стала немного светлее, но, в общем, подозрения не вызывала. «Проглотит, как миленький!» - думал Павлик, заворачивая пакет с травой.
- Алло, Серега! - набрав номер, проговорил в трубку Павлик. - У нас забита «стрелка». Выходим!
- Пять минут, только доем и выйду.
* * *
Ceню Аптеку они увидели издалека.
На противоположной стороне проезжей части, в окружении двух ярко раскрашенных малолеток, Сеня стоял на полусогнутых ногах и нервно махал рукой перед девичьими лицами. Другая рука сжимала бутылку шампанского.
Подойдя к краю тротуара. Серега громко свистнул, а Павлик поднял вверх руку.
- Аптека! Аптека, вали сюда, - перекрикивая рев автомобилей, закричал он.
Сеня Аптека пьяным, неуверенным движением медленно вручил бутылку шампанского одной из девиц, и развернулся в сторону мальчишек. Сфокусировав на ребятах зрение, он пьяно улыбнулся, и шагнул на проезжую часть.
Визг тормозов прозвучал в унисон с пронзительным криком ярко раскрашенньіх девиц.
Звук от удара радиатором по пьяному телу Сени Аптеки, совпал со звуком выпавшей из девичьих рук и разбившейся об асфальт бутылки шампанского.
Но к этим вибрациям Сеня уже был равнодушен. Его недолгий тревожный путь был окончен.
--- --- ---
Павлик и Серега разошлись в тот вечер по домам, так и не осознав происшедшего.
- Сеня Аптека умер. Не верится, - вместо прощания сказал Серега.
- Так ему и надо! - процедил сквозь зубы Павлик.
Пресловутый пакет анаши с дурманом так и остался лежать невостребованным, в боковом кармане его куртки.
Ты можешь увести любую тачку?
Ласковое море, сияя россыпью бриллиантовых брызг, с упорством трудоголика вылизывало песчаный берег.
Дотянувшись до зенита, знойное солнце резвилось бликами и обманывало зрителя, добавляя в цвет моря воздушной прозрачности. Казалось, что небо, каким-то непостижимым образом пролилось на землю и теперь, с преданностью любящего пса облизывает песок.
Лачо сидел за обильным столом и с удовольствием ощущал на своем лице легкий ветерок. Он вглядывался в бесконечную гладь, пытаясь разглядеть горизонт.
Терраса южного ресторана, накрытая пестрым навесом, позволяла ему наслаждаться пейзажем, не сетуя на безжалостное солнце.
- Эй, чаво! - голос, принадлежавший Пушуму, вывел Лачо из умиротворенного созерцания.
Глянув на Москали, развалившегося напротив за столом, Багибнытко мысленно порадовался за друга.
Правда, прошло не так уж много времени, как Пушум "перекумарился" в комфортной палате под присмотром врачей. Спрыгнув с наркотического крючка, он дал Лачо клятву, никогда больше не брать в руки шприц.
- Да щоб я себя поховал (похоронил укр.)! - божился в тот миг Москали.
До сих пор Пушум держался молодцом. Он немного поправился, и стал счастливым обладателем здорового цвета лица, сбросив серую старческую маску. Удовольствие от прелестей приморского города явно шло ему на пользу.
- Эй, чаво! - повторил Пушум. Перегнувшись через стол, он дотронулся до плеча Лачо. - Шо такого интересного ты увидел в этой большой луже?
- Темный ты человек, Пушум, - сокрушился Лачо, - неужели не видишь прекрасного? Ты только посмотри, как играет море! Bидишь? Оно живое! Жи-во-е!
- А ты, оказывается, моряк! - воскликнул Москали. - Танкер спереть не пробовал? Нет? Шо на это море смотреть? Лужа и есть лужа. Пусть она будет хоть трижды большой и четырежды прекрасной. Вообще-то, дальтоник я … и плохо вижу..., да и в прекрасном мало шо понимаю..
- Как же ты за рулем ездишь, если плохо видишь? - Вытаращив глаза, Лачо откинулся на спинку стул.
- Да так и еду, - Пушум лукаво уставился на друга, - нажимаю на правую педаль и закрываю глаза. По-моему получается. - Клацнув зажигалкой. он жадно затянулся сигаретой. - Можно подумать, шо тебя учили ездить авторитетные люди, да еще выдали диплом!
- А зачем рому водительские трава? - Лачо в искреннем недоумении развел в сторону руки. - Сам же говорил, что рая тоже жить хотят. А в дороге-то все за ловэ решается. Так что все просто: подошел, открыл, поехал.
- Можно подумать, шо ты можешь увести любую тачку, - не унимался Москали.
- Любую …
- И даже... и даже... - Пушум осекся, путаясь в мыслях, - и даже стоящую на светофоре? - наконец определился он, и заговорчески подмигнув, Москали указал на перекресток, рядом с рестораном.
Там трехцветный представитель милицейской службы исправно регулировал движение.
Озадаченный Багибнытко принялся, молча обдумывать претензию Москали, зачем-то оглядываясь по сторонам.