Не дожидаясь повторного приглашения, братья уселись за стол.
Вскоре у двери послышалось негромкое покашливание, и в комнату вошла дородная женщина, держа перед собой огромный, пыхтящий самовар в медалях. Поставив посудину, она поклонилась батьке и вышла из горницы.
На смену ей ввалился Левка, держа в одной руке стаканы, а в другой - бутылку, судя по этикетке очень дорогого французского коньяка. Поставив на стол то и другое – грузно рухнул на скамью.
- За собой зовешь на дело? - атаман жестом разрешил наполнить стаканы.
Разливая, Левка изо всех сил старался не пролить ни одной капли. Не свойственная ему щепетильность привела батьку в хорошее расположение духа.
- Что ты Левка, жмешься, или жалко пойла? У тебя в тачанке наверняка несколько ящиков припрятано!
- Господь с Вами, Нестор Иванович! Это ведь непревзойденное французское чудо. Еще из прежних запасов. Не пойло, а амброзия, - Левка от предвкушения удовольствия причмокнул губами. – От него в теле легкость, да и туман из головы вышибает. А нам, видать, придется покумекать, - он многозначительно подмигнул цыганам.
- Не скалься, не время еще! – раздраженно перебил его атаман.
Взяв в руку стакан с тепловатой жидкостью, батька резким движением отправил содержимое в рот. Остальные последовали его примеру. Жидкость приятно обожгла желудки. Повинуясь внезапно накатившему чувству голода, вся компания набросилась на еду.
Ели молча и сосредоточенно. Каждый дума о своем.
Нестор Иванович насытился первым и взглядом приказал разлить оставшийся коньяк.
Вдруг в глазах батьки промелькнула ярость, и весь его облик стал схожим со злым, потревоженным хорьком.
- Если вы мне врете, для того чтобы подставить под шальные пулеметы, то это будет ваша последняя глупость на этом свете. Мне не врут! Предателей я своими руками на ремни распускаю! А теперь ты, - атаман указал отполированным до блеска ногтем на Энтуша, - говори где, что и как лежит, - и он, запрокинув голову, осушил стакан.
- Ты нас, Нестор Иванович, не пугай! – невозмутимо ответил Энтуш. – Не для того мы к тебе пробирались, чтобы мыльные пузыри пускать. Верно, Лала?
Лала кивнул и выпил свою порцию.
- Если цыган, - продолжал Энтуш, - предлагает стать его амалом, то большую ответственность нужно иметь. Если решился, то одной ниточкой мы повязаны. А разорвать ее – очень большой вред для здоровья. Не в степь прогуляться мы тебя зовем. А что до пулеметов, то в наше смутное время от них никуда не денешься.
Энтуш смотрел в одну точку. Затем, словно очнувшись, он глубоко вздохнул.
- А на том месте сидит степной магнат – помещик Миргородский…. Знаешь такого? Ты, Нестор Иванович, можешь возразить, мол, поместье то – хорошо укрепленная крепость! Я знаю. Но я также знаю, как его достать. Дочка у него есть - невинное дитя. В Англии в закрытых пансионах проживала. Так вот, пан Миргородский отдает свою единственную дочь в руки какого-то гетьманского полковника. Свадьба и венчание состоятся там же, в поместье.
Цыган переменил позу и, помолчав, продолжил.
- Но мы также знаем и время, когда это произойдет. А это уже много. Мы предлагаем навестить пана на свадьбе и сполна попользоватья его гостеприимством.
Атаман медленно встал из-за стола и мягкой кошачьей походкой стал мерить комнату.
- Левка, отведи гостей до Солохи, да проследи, чтобы ни в чем не нуждались. Так, когда свадьба, говоришь? – повернулся он к Энтушу.
- На Троицу, батька.
- Добро, вечером увидимся, - и он быстро покинул комнату.
А здесь на три раза хватит!
Милицейский « жигуленок» резво несся по улицам просыпающегося города. Он лихо вписался в очередной поворот и громко скрипнув тормозами, остановился у края привокзальной площади. Прямо над ним ярко сверкала неоновая вывеска «EXCHENGE».
Мордопупенко еще не пришел в себя от быстрой езды по утренним улицам. Явно подстегивая взбудораженное состояние духа, сержант нетерпеливо вошел в здание железнодорожного вокзала. Окошко обменного пункта было закрыто, но сквозь занавеску пробивался свет.
Пробарабанив по стеклу замысловатый ритм, гаишник принялся ждать, возбужденно меняя позы.
- Кому там не терпится? – донесся из-за стекла сонный девичий голос.