Не дав ей опомниться, Москали протянул монеты.
- Держи свои монетки и посчитай мне пачку сигарет «Chesterfield» за трояк.
Продавец Марина взяла протянутую ей мелочь и вытащила трояк из денег, которые держала в руке. Остальная сумма плюхнулась на прилавок рядом с банкой пива и была прижата сверху пачкой сигарет.
- Послушай Маринка! Я, как только рассмотрел тебя в кромешной темноте, так сразу понял, шо влюбился. А может мне просто показалось? Давай мы выясним это вечером! Посидим где-нибудь, пообщаемся. Вот увидишь, какой я хороший.
Во время своей словесной тирады, Пушум собрал с прилавка деньги, сигареты и открыв банку пива, сделал огромный, жадный глоток.
- Не могу, я работаю допоздна, и потом за мной приезжает муж.
- Мне опять не повезло, - в голосе цыгана чувствовалась досада. – Ну, шо ж, передавай привет мужу. Ему можно только позавидовать! – и развернувшись, он неторопливо подошел к машине.
Хлопнула дверь и серебряная стрела, будто выпущенная из мощного лука, устремилась вдаль, оставив на память облако выхлопных газов и две черные отметины от покрышек на асфальте.
Только с появлением следующего покупателя продавец Марина обратила внимание, на то, что в ее кассе, среди наличных денег нет ни одной сотенной купюры.
Поздоровайся с переменами в твоей жизни!
- Не обижайся, чаво! Ты за рулем, значит тебе нельзя. Так что я насыплю водочки себе одному, - наливая в стопку водку из запотевшего графина, Москали ладонью смахнул пот со лба.
Пушум и Багибнытко сидели в тени веранды оживленного придорожного кабака, и впервые за сегодняшний день, наслаждались вкусом пищи. Мимо них с ревом проносились автомобили, раздвигая своими железными торсами плотный, раскаленный воздух.
По пути к этому приюту для страждущих в дороге желудков, Пушуму удалось еще несколько раз показать свой изящный номер с порванной купюрой простакам из ларьков на трассе.
Теперь у них были деньги на обед для себя и на корм для баварского скакуна. Напоив его под завязку, цыгане вкушали долгожданную трапезу.
- А лихо у тебя, получается! – восхищался другом Багибнытко. – Ты продавцов, наверное, гипнотизируешь? Подошел, переговорил, и надо же, полные карманы ловэ! Круто, чаво! Круто! Только не пойму, зачем ловэ рвать?
- Это старинный секрет моей биби (тетки цыг.)! – Москали ковыряясь в зубах, развалился на стуле. – Эти бедолаги и не подозревают, что я их «развожу». Да и не обман это вовсе. Так цыганская хитрость. Ведь я им первый показываю ловэ, и предлагаю, заметь, добровольно предлагаю обменяться. Я говорю: «Дентэ (дайте цыг.) мою сдачу – мэ дава (я дам цыг.) вашу мелочь. Все по честному. Чачо (правда цыг.)! Дают – бери! Можно несколько раз подойти к одному и тому же ракло (лох цыг.), а он и не врубится, шо его поимели. Когда я подхожу к прилавку, то представляю, что гаджи (чужая, не цыганка цыг.), стоящая напротив – моя большая должница. Она обязана мне дать ловэ! Ей дэла (она дает цыг.)! – Пушум отсалютовал вновь наполненной стопкой. – Ко со камэл дэвлэстэр тэдэл дэвэл (кто что хочет от Бога, дай (посылай) Бог цыг.)! Бахталэ (счастья цыг.)!
Закусив лимоном, он поморщился, глубоко вздохнул и продолжил:
- А бумажка рвется для бдительных. Есть такие! Подходишь и говоришь ей: «Набирай сдачу!» - Москали выпучил глаза и скорчил угрожающую гримасу, - а она стоит, такая, бесстрашная, шо герой! Стоит, смотрит, выжидает. Вот тогда я и протягиваю порванную бумажку. Она, конечно, берет ее, пробует на свет, на запах, на вкус и говорит, что порванные ловэ они не принимают. Я, конечно, извиняюсь, мол: « Ай, яй, яй, как неприятно получилось. Денежка последняя, больше ловэ, к сожалению, при себе нет, и обещаю обменять бумажку в ближайшем банке. – Пушум вновь налил в свою рюмку водки, и опрокинул ее в рот, словно ввинтил. – А напоследок, я обещаю снова вернуться и что-нибудь приобрести.
- Ты водочкой-то сильно не увлекайся! – забеспокоился Лачо. – Нам еще ехать! Превратишься в пьяный мешок, и поговорить в дороге не с кем будет.
- Багибнытко, спокойно! – Москали поставил рюмку и выкинул руку с раскрытой ладонью в сторону Лачо. – Я, ведь в свое время на спор пил. Так что обращению с водкой научен.