— Ошибаешься, твой хозяин я, если, конечно, не хочешь, чтобы Калим узнал, зачем Хатир отдал ему свою дочь. Или ты думала, что получила защиту Калима? Думала?
— Да!
— Глупая, как и все женщины, — презрением пропитано каждое слово. — Я жду подходящий момент, и он вот-вот настанет.
Анвар отталкивает меня и, не удержавшись, падаю на песок, пытаюсь отползти от этого чудовища подальше. Какая же я наивная, думала, что удары Калима образумили его, а он просто затаился. Ждал сегодняшнего дня. Меня передёрнуло от омерзения.
Анвару словно мало было моего страха, он присел передо мной, оценивающе пробежался по телу. Месяц прошёл не зря, я вернула свои формы, вновь став жемчужиной Флиории.
— Мне плевать на твои забавы и мечты. Твоя задача порадовать Повелителя так, чтобы он не захотел от тебя уезжать, так долго, как я скажу.
Я отползала от его ненавидящего взгляда, зло прищуренных глаз. Искать помощи бесполезно — улица пуста, стражники подчиняются Анвару. Холодная рука схватила меня за щиколотку и грубо придвинула к мужчине.
— Тебе не сбежать и не скрыться от меня. Смирись. Калим сам того не подозревая, создал для меня идеальные условия.
— Я ему всё расскажу.
— Попробуй, только когда он будет срезать с твоей нежной кожи полоски знай, что виновата твоя глупость, а не моя подлость, — зло рассмеявшись Анвар отпустил меня и неспешно пошёл к себе.
В голове носились разные оскорбления, слёзы душили, а мне надо было найти силы, чтобы встать и бороться. Этот проклятый мир не заставит меня склониться.
Медленно поднялась и пошла готовиться к встрече Калима. Если Анвар говорит, что он приедет, кто я чтобы спорить.
Немного понежилась в горячей воде, с ароматными настоями трав. Благосклонность Калима лучше его гнева, но хватит ли её надолго? Что он скажет, увидев цветущие пески? Изменится ли в нём хоть что-то?
Нехотя выбралась из тёплой воды, промокнула кожу белой тканью и нанесла масло арумелии. Белый цветок с жёлтой серединой его аромат наполняет комнату свежестью с лёгкой сладкой ноткой. Надеюсь, Калиму он понравится так же, как и мне.
Хотя о чём я? Мне не понравиться ему надо, а пробудить интерес к себе, как к личности. И почему так получается: красивый мужик и в таком мире? Но если бы мы оказались в моём мире, то он прошёл бы мимо, даже не зацепившись взглядом.
Воспоминание о прошлой жизни «смыло» волнение перед встречей, поселив в сердце глухую тоску. Рано мне ему радоваться. Рано.
В спальне меня поджидал сюрприз в виде новой шкатулки. Открыла почтовую, взяла письмо:
«Это последний самый щедрый дар отца своей дочери. Ты обязана его надеть, чтобы боги благословили тебя на взрослую жизнь. Не думай, что я о тебе забыл. Убеди Повелителя в нашей встрече, если хочешь вернуться в свой мир»
Горько рассмеялась едва сдерживая слёзы. Мой мир. Я никогда туда не вернусь. Свой лимит меж мировых путешествий исчерпала, теперь только в новую жизнь. Загробную. Но я слишком молода для этого и тело слишком шикарно.
На письмо ничего не ответила. Ни на секунду не забывала о Хатире и его планах. Если до сегодняшнего дня была в относительной безопасности, то теперь… Хатир сам будет искать со мной встречи. И только от Калима зависит встретится ли гарант мира с отцом или заложница надёжно спрятана в песках.
Сожгла скомканное письмо и открыла шкатулку. Ну что сказать красиво: кровавые капли рубина в кружеве золота. В руки брать не стала, мало ли. Осторожно закрыла и спрятала в нижний ящик комода, в самый угол.
У меня уже есть украшения, которые надену. Калим о них сам позаботился. Кстати, то же кровавые рубины в тонком кружеве золота. Оно и понятно на мне будет такого же цвета наряд. Так захотел Повелитель.
Надела юбку и топ, застегнула на шее тяжёлое колье, холодные камни крепко «обняли» шею и гранатовыми лучами «растеклись» по ключицам и плечам. Браслеты удобно устроились на плечах, сверкая в закатных лучах солнца. Последними надела длинные серьги.
Смуглая кожа, красный наряд и рубины — это невероятное зрелище. Стояла перед зеркалом и не могла отвести взгляд. Я чертовски красивая.
— Я знал, что тебе красный пойдёт больше жёлтого, — вздрогнула и резко развернулась. Калим не сводил с меня жадного взгляда и стремительно темнеющие глаза отсчитывали последние мгновения моей свободы.