— А как же? Сейчас пять часов утра. У нас опять кончились дрова. Пускай пассажиры поспят. Не стану же их будить. Вот часиков в семь, когда все проснутся, мы снова пригласим всех в лес, нарубим еще дров и двинемся дальше. Нам осталось всего четыре-пять часов до Гуажара-Мирин.
На вопрос, приедем ли мы вовремя в Гуажара-Мирин, машинист ответил:
— Конечно, мы никогда не опаздываем, хотя бы потому, что расписания у нас никакого не существует, — и засмеялся, надеясь, что пассажир оценит его юмор.
Когда начиналось строительство дороги в 1908 году, то власти штатов Амазонас и Пара были очень заинтересованы в быстрейшем ее окончании. Дорога облегчила бы доступ из самых далеких районов Бразилии к Атлантическому океану, удешевляя доставку каучука из штата Акре. Но к моменту завершения строительства на мировых рынках уже появился английский каучук. Производство бразильского каучука стало катастрофически падать. Наступил кризис бразильского каучука, и железная дорога Мадейра — Маморе, еще не успев вступить в строй, сразу же потеряла свое значение. В настоящее время экономический эффект от эксплуатации дороги Мадейра — Маморе совершенно ничтожен. Она содержится на бюджет государственных властей и приносит довольно большие убытки, потому что грузовых перевозок практически нет, а от пассажиров какой же доход, если в каждом поезде едет не больше тридцати-сорока человек.
Из Гуажара-Мирин самолет за полутора суток быстро доставил меня в Рио-де-Жанейро. Путешествие в джунгли Акре закончилось.
Уже после того, как были написаны эти строки, я получил из Бразилии письмо от приятеля, в котором он сообщал, что власти ликвидировали железную дорогу Мадейра — Маморе. Таким образом, я оказался первым и единственным советским пассажиром, которому удалось проехать по ней.
От Маражо до Манауса
Рассказывали, что в Рио-де-Жанейро имеются две небольшие фабрички, специализирующиеся на выпуске уникальной продукции. Одна из них расположена на улице Бенто Гонсалвес, а вторая — на улице Ана Нери. Здесь занимаются обработкой черепаховых панцирей, изготавливая из них расчески, портсигары, гребни, пуговицы и различные безделушки. Решив увидеть своими глазами, как ловят бразильских черепах, я раздобыл адреса этих фабрик, надеясь, что там знают, в каком месте чаще всего можно встретить охотников на черепах.
Фабрика на улице Ана Нери оказалась, собственно говоря, не фабрикой, а небольшой мастерской, в которой работало человек восемь мастеровых. Хозяин фабрики сидел н маленькой конторке, просматривая кипу различных счетов, непрерывно вздыхая и поднимая глаза к небу. Узнав о цели прихода посетителя, хозяин несколько оживился и предложил сначала осмотреть его производство. К сожалению, ожидаемых черепаховых панцирей нигде не было видно, а вместо этого один из рабочих электропилой разрезал на тонкие пластинки куски пластмассы. Его напарник на маленькой машине намечал зубцы, а остальные отделывали полученные таким образом гребенки. Все, кроме одного рабочего, сидевшего поодаль от товарищей у шлифовальной допотопного образца машины с ручным приводом.
— Вот посмотрите, — указал на него хозяин. — Единственный рабочий на моей фабрике, занимающийся выпуском черепаховых гребней. Мало кто их сейчас покупает. Моя фабрика целиком перешла на выпуск гребешков и расчесок из пластмасс. А гребни из панцирей черепах — это для туристов, это слишком дорого стоит, это роскошь, и один человек справляется с запросами клиентуры. Поэтому-то я сейчас и не возобновляю покупок черепаховых панцирей. Не оправдывает себя это занятие. Если вы пойдете в «Мануфактуро-де-Тартаруга Примор лимитада» на улице Бенто Гонсалвес, увидите то же самое — все их рабочие перешли на выпуск пластмассовых расчесок. У нас в Бразилии только один человек сейчас не отказался от старой профессии изготовления изделий из черепаховых панцирей. Это Америко Шисто, и живет он в Ресифе. Адрес его у меня есть, и вы, если побываете в этом городе, сможете с ним договориться о встрече с разными охотниками. А я, кстати сказать, да и мой коллега на улице Бенто Гонсалвес даже и не знаем, кто ловит черепах и как их ловят. К нам уже от Америко Шисто поступают готовые панцири — вернее, поступали раньше, а сейчас, я уже сказал, черепаховая коммерция умерла.