Много лет утекло с тех пор, как классик бразильской литературы Эуклидес да Кунья писал, что жангадейро — это прежде всего сильный человек. Сильный и бедный. Еще не было на свете жангадейро, который жил бы в достатке, не боялся бы надвигающейся старости. А многие ли из них доживают до преклонных лет? Кумир Баии, поэт и композитор Доривал Каимми поет в одной из своих песен: «Как сладко умереть в море…» На самом деле это не так уж прекрасно, как кажется, и у жангадейро нет времени обращать внимание на романтическую сторону своего труда. Он озабочен одним — поймать рыбу и иметь для семьи кусок хлеба на сегодняшний день. Хотя бы на сегодняшний.
Стрелки часов перевалили за четыре, скоро должны появиться первые лучи солнца, а моих спутников все еще не было. Но вот со стороны поселка послышались голоса, показался мерцающий огонек сигареты, и мимо по направлению к жангадам прошли с корзинками, переброшенными через плечо, двое, мужчина и мальчишка лет десяти. Затем показались еще три человека, затем два и опять три. Начинался трудовой день жангадейрос. Минут через пять явилась команда и нашей жангады: Зе Усо Бранку и Антонио Усо Бранку. Сын и отец. Собственно говоря, полное имя старика было Антонио Патросинио ду Санто, но в Бразилии очень принято давать прозвища. Зачастую большинство и не знает, как фамилия того или иного человека, а все зовут по прозвищу. Так было и у Антонио с сыном. Усо Бранку, и никаких гвоздей. Экипаж жангады состоит из двух, а иногда из трех человек. Один управляет парусом и время от времени плещет на него океанскую воду черпаком, чтобы парус, намокнув, оказывал большее сопротивление ветру. Второй стоит на корме и веслом, выполняющим роль руля, поддерживает нужное направление, а третий готовит к работе снасти, разрезает на куски наживку и выполняет роль впередсмотрящего. Мне доверили роль третьего.
К жангаде подкатили три кругляша и, подкладывая их поочередно под переднюю часть, стали двигать ее навстречу океанскому прибою. Самое главное заключалось в том, чтобы точно рассчитать момент и столкнуть жангаду на отступающую волну, которая должна отнести судно метров на десять от берега. В это время одни из рыбаков быстро вставляет киль, а двое других, стоя в воде, стремятся не позволить следующей волне выбросить жангаду обратно на песчаную отмель. Проведя этот маневр, экипаж забирается на мокрые бревна и, быстро отталкиваясь веслами о грунт, отводит жангаду на более глубокое место. Операция постановки паруса занимает считанные секунды, и вот уже вы держите курс в открытое море. Волны свободно перекатываются через жангаду, и метров с десяти кажется, что три человека каким-то чудом стоят на гребне волны, а рядом с ними виднеется надутый ветром парус, и все — парус и люди стремительно движутся вперед, в океан.
Первое ощущение было именно такое: ты идешь «ни на чем» в противоположную от берега сторону и что долго подобное состояние продолжаться не может, следующая волна обязательно будет для жангады последней, и хорошо, что вода теплая и доплыть до берега не представляет особого труда. Но девятый вал проходил, и девятнадцатый, и сто девятый, а жангада невозмутимо шла вперед. Остальные члены экипажа не проявляли ни малейших признаков беспокойства, ловко выполняя свои обязанности и в то же время беседуя о самых будничных, земных делах. Зе жаловался на нехорошее поведение какого-то коммерсанта, который сначала назначил одну цену за мешок цемента, а когда паренек пришел забирать покупку, неожиданно повысил цену на целых 400 крузейро, и от цемента пришлось отказаться: 400 крузейро не валяются. Антонио, как видно, слушал, но мысли его были заняты другим, и он все время сворачивал разговор в сторону, негодуя на некоего Педро, требующего немедленной отдачи долга. Из дальнейшего разговора стало ясно, что жангада, на которой мы вышли в море, не принадлежит Антонио и Зе, а арендована ими у третьего лица. Оказывается, большинство рыбаков не имеют своих жангад, а берут их напрокат у коммерсантов, отдавая за это треть улова. Поймал три рыбы жангадейро — выкладывай одну владельцу сразу же после возвращения на берег. Тут же, на пляже, где пристают жангады, установлен шалашик, в котором стоят весы, и около них поджидает хозяин. Сразу же треть улова перекочевывает в его корзины. Новая жангада стоит около 40 тысяч крузейро, и многие не в силах собрать нужную сумму долгие годы. Антонио, например, рыбачит 35 лет, и за все это время он имел всего две собственные жангады, последняя из которых пропала в море года два назад, причем самого Антонио чуть живого подобрали в океане товарищи. Самый хороший лов, рассказывал Антонио, ночью, но он и самый опасный. Большинство жангадейрос гибнет именно во время ночного лова. Антонио еще повезло — у него есть взрослый сын да младший сын двенадцати лет, который тоже год назад начал ходить в море. Ему старость не страшна. Сыновья прокормят. А как быть тем, которых некому поддержать в старости? Просить милостыню? Пенсий никаких для жангадейрос не существует, профсоюзов, каких-либо других организаций тоже. Да и жизнь становится все труднее, потому что рыбы не так много. Появились лодки с подвесными моторами. С ними тяжело конкурировать. Пожарники, работающие в порту Ресифе, имеют свои служебные катера, на которых выходят в море и в два счета очищают от лангусты те места, где совсем недавно промышляли жангадейрос. А на удочку много ли поймаешь! Так жизнь и идет.