– Что значат слова твои, рабыня? – Заинтересовался тем, что сморозила, сумничав.
Мнусь стою, как девочка. Нравится он мне, что скрыть сложно. Так и хочется перед ним умничать дальше, раз волосы растрепаны, сама не накрашена и с одеждой беда, пусть хоть мозг заценит, красавчик.
– На большую рыбу всегда найдется рыба больше. А на одну самую – самую много – много мелких.
Усмехнулся раб, взглянув заинтересованно. Но в мгновение взгляд переменился, наполняясь строгостью и силой.
– Я воин, им и останусь, битва честной быть должна, – ответил с нотками гордости и вдруг поникшим голосом продолжил, взгляд уводя: – От Рикарда, принца гор Великих Северных, земель Суэрских то и осталось, что честь воина. Ныне я безымянный раб амазонки Гредины, ибо побежден ей в схватке честной.
– А меня Карой зовут, – решила представиться по случаю.
Снова поднял на меня свой взор. Удивлен таким напором?
– Недавно ты здесь, – заключил и снова поник. – Почему она не дает мне разделить участь товарищей? Почему кормит сытно и дает просто смотреть?
Неподалеку вижу кусок остывшего жаренного мяса и кувшин, лежащий на боку с вылитым содержимым.
За спиной зазвенела сталь, бьющаяся о камни. Мужчины бодро заработали. Обернулась, увидев приближающуюся Гредину с тремя амазонками, среди которых я узнала и рыжую сучку. В сторону отхожу с ковшом в руках. Мол, я тут по делу, ничего личного. Самой страшно, вот – вот поджилки затрясутся. Чувство, будто нас тут любовниками застали, не оставляет.
Цепь зазвенела, поднялся мужчина, встречая.
– Рабыня без дела стоять не должна, – произнесла Гредина тихо, но угрожающе.
Слова в горле застряли. Двигаться даже страшно.
– Она ему воды принесла, – усмехнулась одна из амазонок, с толстыми ногами, перекаченной задницей и тонкой талией, выше которой сиськи просто отсутствуют она больше похожа на мужчину. Если бы не каштановая грива, так бы и подумала.
Наставница усмехнулась злобно, подходя еще ближе к рабу. Хочу уйти, но амазонки обступили. Рыжая смотрит хитро, заметила, что она ведром моим заинтересовалась по дороге.
– Из моих рук еду есть не стал, а воду рабыни принял, – выдала Гредина и бросила с иронией: – гордецом был, им остался.
– Сердцу не прикажешь, – выдал, опуская глаза.
– Это мы еще посмотрим, – произнесла предводительница хищно и продемонстрировала кнут!
Усмехнулся воин в ответ! Не дышу, переживая за него искренне. Женщина замахивается, он стоит, как стоял! Рывок! Свист! Удар! Только глаза закрыл, черная змея пришлась по груди наискосок. Не пикнул даже! А эта бьет еще!
Красные полосы, как ножом по сердцу. Едва слезы сдерживаю. А этот упрямец стоит и принимает удары, закрывая глаза лишь на время. А она бьет и бьет.
Упади, ляг, закройся! Хочется крикнуть, остановить ее. А ты что молчишь?! Покажи, как тебе больно. Но воин сдержал все десять ударов на ногах. И только когда Гредина бросила кнут, он присел и облокотился спиной на камни.
– Ты не будешь работать, – произнесла Гредина спокойно, будто и не запыхалась даже. – Твоя участь смотреть, как мужчины проявляют силу на камне, с каждым днем твои мышцы будут дряхлеть все больше. И вскоре кроме духа боевого ничего не останется, а затем сгинет и он. Вот тогда ты уже мне будешь не нужен. И жалеть об этом не стану.
Усмехнулся в ответ бывший принц Рикард. С могучей груди капает кровь, а ему хоть бы что.
Гредина на меня посмотрела злобно.
– Рабыня не должна стоять без дела, – прошипела, что каждая частица моего тела завибрировала.
Рванула я бегом. Ведро схватила и помчалась к озеру, не оборачиваясь. Мужчины напились, зачем спешить? Амазонка просто об этом не знает. Придется изображать бурную деятельность, пока они не уйдут.