Ладони горячие под натянутые ягодицы берут. Голова опускается к попе, ягодица принимает поцелуй, затем еще. Чувствую язык, что ласково и настойчиво водит по нежной коже, дико расслабляя, с чем отчаянно пытаюсь бороться, но мои усилия уже где – то за горизонтом. Она все ближе и ближе к промежности. В животе затаилось предательское волнение и чувство невозможного. Так не бывает, нельзя. Это грязь, стой…
Отчаяние накрывает, когда ее язык касается сжатого сфинктера. Замирает все нутро, ибо я не верю, что это происходит. Шок накрывает, не могу даже дернуться. Обессилевшая, обсмеянная и пустая. Щекотка и одновременная ласка так не к месту, но Марго продолжает свое дело, постепенно расслабляя напряженное отверстие. Язык слегка касается ануса, давая свой сладостный эффект. Ее руки тем временем спускаются к груди. Сжимают соски ровно на столько, на сколько нужно, чтобы тело сладко отозвалось.
Чувство грязи сейчас не является укором, оно возбуждает, как и все зрительницы вокруг. Эта волна иного порядка, когда похоть затмевает разум. И ты не думаешь о том, что есть вне секса, ты думаешь только о своем теле, концентрируясь на нем. И не важно. Ибо весь мир живет в стремлении трахаться друг с другом. И те, кто говорит о неприличном громче других – он либо импотент, либо извращенец похлеще многих, не скрывающих этого.
Я животное, поймавшее волну, искру, которая разжигает пламя. И уже просто хочется сказать, чтобы насильник не останавливался. Чтобы он вошел. Сфинктер слабеет, чувствую язык все настойчивее проникает туда. Одна ладонь уходит с соска, поднимается выше. К кисе. О нет! Ей только стоит потрогать клитор, и я уже не смогу сдержаться! И тогда наслаждения прекратятся, тогда все закончится. Но я не хочу.
– Нет, – хриплю. – Не надо.
Ладони касаются натянутых ягодиц. Пальцы ниже… Она просто раздвигает мои половые губы своими пальцами, растягивая и анус. Холодок пробежался там, кажется, обе дырки раскрылись, впуская частички внешнего. Сжала отчаянно попу, нельзя, чтобы она видела!
– Довольна ли богиня Нимезия? – Произносит, обращаясь куда – то вперед. А я уже ничего не вижу, все перевернуто вверх тормашками, хотя я сама так лежу, ноги безвольно болтаются, руки тоже, как веточки распластаны.
Тонкая струйка стекает с моей кисы на лобок. Это моя смазка, о боги! Они все видят это. И я понимаю, какой это срам, пока мой мозг не концентрируется на анусе, ибо Марго перестала ласкать. Палец смазывается на лобке моими соками. Я в ужасе и сладком предвкушении ожидаю дальнейших ее действий. Что же ты со мной еще будешь делать?!
Палец смазывает анус, который находится в сладком давящем предвкушении. Легкий ветерок и холодок заставляет меня сжать там. Теперь там скользко. Чувствую уязвимость, разум вновь вернулся ко мне, и он не хочет насилия!
– Прошу, только не туда, – скулю, моля о пощаде.
Мне стыдно перед женщинами. Все смотрят! Все!! А соперница берет еще порцию вытекающей смазки. Она все не кончается. Щедро смазывает анальное отверстие…
– Меня никогда туда… не надо, это больно! – Мямлю.
– Ах, у нас тут девственная дырочка, – смеется Марго, наслаждаясь моей беспомощностью. – Никогда, говоришь, так от куда тебе знать, что больно?
– Просто знаю, не надо, прошу!
– Прости, не могу удержаться, твоя дырочка такая сладкая, такая беззащитная и просящая, – мурлычет тварь.
Чувствую, как палец входит в распахнутый анус. И я сгораю от стыда. Не больно, просто неприятное вторжение. Сжимаю отчаянно сфинктер, но он уже чувствует скользкий твердый палец. Лишь на фалангу, судя по руке, но этого достаточно, чтобы я прочувствовала каково это на практике.
– Это не самое страшное, детка, – шепчет, снова прикоснувшись к мокрому паху. – Богиня любви просит зрелища. А я отмщения за подлые удары.
Палец вынимается со скрипом, чувствую, как раздражается от этого слизистая. И приятно, и нет… Снова входит, озвучивая свой стон, словно она себя трахает. Теперь уже вогнала палец до упора и медленно потянула назад.
– Как же приятно смотреть на твое лицо, – шепчет, вытаскивая. – Делала бы это вечность, но сестры ждут большего.