Бакид, готовясь к прорыву, сам того не подозревая, толкнул царицу на большую ошибку. Он позвал Годейру и сказал:
— Я боюсь за последнюю семерку кораблей. Они то отстают, то мечутся из стороны в сторону. Или там неисправные снасти, или неумелые кормчие.
— И то и другое, — ответила царица. — Я удивляюсь, как они не отстали от нас совсем. Через Боспор им не прорваться.
— Выход у нас один. Нади перестраиваться. Нужно разделить корабли на три части, а последнюю семерку разбросать между ними. Первые семь триер поведешь ты, Годейра. Вторую семерку поручи Беате. Она, я вижу, толковее других. Последние пять кораблей поведу я. И да помогут нам боги.
— Но я не знаю пути, Бакид.
— Я тоже не ходил по морю в этих местах. Помни одно — держись левее. Нам нужно попасть на скифские берега. А они на левой стороне Меотиды. Справа, говорят, живут меоты, я о них не знаю ничего. Потому лучше остерегаться.
— Но почему ты хочешь идти последним? Это рискованно.
— Нам нужно одно: проскочить пролив незаметно и не вызвать погони. Вы и Беата успеете это сделать в темноте, а я мимо города пойду на рассвете, и меня, вероятно, заметят. Я постараюсь обмануть и задержать пантикапейцев. А ты и Беата должны идти только вперед. Если какое?нибудь судно замешкается — оставляйте его. Я соберу их и догоню вас. Помните: Меотиду называют озером, но меотийская волна крутая, по ней ходить труднее, чем по морю. И парусам, и веслам хватит работы. Сил не жалейте. Вперед, вперед и только вперед! Пусть боги пошлют вам удачу.
До полуночи эскадра перестроилась: семерка Годейры подняла паруса, заработали весла, и скоро слева по борту замерцали огоньки Пантикапеи. За Годейрой тронулись триеры Беаты, вытягиваясь в длинную цепочку. Хотя и дул попутный ветер, все равно корабли двигались медленно. Они были перегружены. С намокшими под дождем парусами амазонки справляться не могли, да и парусов не хватало. Гребцы были неопытны, кормчие не знали маневра, и суда не слушались их. Шло время, а Годейра и Беата все еще были на виду у города, растянувшись по проливу. Бакид ждал и не мог тронуть с места свою пятерку кораблей.
Когда последние триеры Беаты исчезли за дождливой мглой Боспора Киммерийского, начался рассвет, тучи поднялись вверх. У городской пристани на темном фоне огромной горы яркими пятнами забелели поднятые паруса. Бакид понял: их заметили. Двигаться вперед не было смысла. И Бакид стал ждать. Сотенная Гипарета, она была старшей над амазонками корабля, с тревогой глядела на спокойного Бакида.
— Ты сможешь найти мне хорошую одежду? — спросил он ее. — Лучший плащ, лучший хитон, дорогое оружие?
— Смогу.
— Принеси. Запомни, я торговец зерном и должен выглядеть достойно. Выбери десяток самых красивых женщин, одень их, пусть они прислуживают мне. Вынеси на палубу все, что есть из еды и питья. Больше вина. Расстели на рундуке чистую скатерть, расставь дорогую посуду — я буду завтракать. Остальные женщины пусть сидят на веслах, и упаси их боже, пусть не показываются на палубе. Делай.
Когда к триере пристала фелюга с десятком вооруженных людей, Бакид сидел около рундука, разодетый как петух, и запивал вином сыр, сушеную рыбу и солонину. Вокруг него суетились служанки. Их дважды пришлось менять до этого. Гипарета имела иное понятие о красоте, чем Бакид, и выбрала самых грубых амазонок, иссеченных шрамами. Миловидные в Фермоскире считались некрасивыми.
Восемь парусников с вооруженными мужчинами и баллистами на бортах встали поодаль от триеры. Первым на палубу поднялся чернобородый человек с заспанными глазами и припухшими веками. Бакид встретил его поклоном и указал на место около рундука. Чернобородый сел, широко расставив ноги, спросил:
— Кто ты и куда едешь?
— Бакид, торговец из Афин. Иду в Скифию за зерном. А кто ты?
— Меня зовут Перисад. Я сборщик налогов Пантикапеи.
— Я приветствую тебя, высокочтимый Перисад. Раздели со мной мою утреннюю трапезу.
— Почему встал на внешнем рейде? Почему не вошел в пристань?
— Прости меня, достославный Перисад, но я не хотел так рано тревожить тебя. Только–только рассвело. И потом, я не первый раз иду за пшеницей — раньше налоги взимались на обратном пути. А сейчас я не знаю, сколько груза повезу обратно...
— Я что?то не помню тебя.
— Тысячи кораблей проходят в Меотиду — можно ли запомнить всех купцов. Я же редко сам занимаюсь уплатой налогов. Стар становлюсь.
— Давно ли афиняне стали посылать военные корабли за пшеницей?
— Времена меняются, Перисад. Морские дороги стали беспокойными, ты сам, я полагаю, знаешь об этом. Нам без охраны нельзя.