— Может случиться так, моя девочка, что ты узнаешь в селении не то, что хочешь узнать. Вполне может быть, что Антогора сказала правду и твоя мать умерла из?за мужчины. Не осуждай ее, поверь мне — она умерла счастливой потому, что познала любовь. Не спеши проклинать ее — может, когда?нибудь любовь придет и к тебе и ты поймешь, что это такое. Ты еще не видела в жизни ни одного мужчины. Возможно, тебе суждено встретиться с ним не в бою. Не спеши хвататься за нож, ты этим только выдашь себя и погубишь дело, ради которого идешь туда. Забудь первый завет, если увидишь мужчину, вспомни мои слова, приглядись к нему, может, он не заслуживает смерти...
А Чокея обдумывает свой план: «Идти в селение обеим не стоит — Мелета может выдать себя. Если там узнают, что она амазонка, — конец. Я оставлю ее у озера и схожу в селение одна. Если боги пошлют мне удачу, если я найду Ликопа или его сына — тогда можно будет придти в Тай с Мелетой...»
На рассвете они остановились, чтобы переодеться. Свою боевую одежду, оружие сложили в переметные сумы, на себя одели ветхую одежду горянок и поехали снова. Около полудня достигли поворота в сторону озера. Отсюда до селения Тай было не более двух часов пути.
Чокея рассказала Мелете свой план, и девушка согласилась. Они остановились на берегу речки, впадавшей в озеро, развьючили лошадей и пустили их пастись на траву. Место это было удивительно красиво. С запада к озеру примыкал густой лес, а дальше с трех сторон подковой водную гладь сжимали горы, поросшие кустарником. Справа от леса скалы были особенно высоки, они нависали над озером, отражаясь в спокойной воде. Чокея быстро отыскала в зарослях удобное место для стоянки, нарубила веток, соорудила шалаш. Мелета принесла из озера воды, вынула сушеную рыбу и копченое мясо. Они насытились, и Чокея легла отдохнуть. В селение решено было идти под вечер с тем, чтобы был повод попроситься на ночлег.
Мелета, пока старшая подруга спала в шалаше, помыла в озере лошадей, искупалась сама, устроила навес, чтобы поставить коней на ночь.
Когда она возвратилась к шалашу, Чокея уже собралась.
— Я ухожу, Мелета. Жди меня завтра здесь же. Если я не приду — жди еще день. Если я не приду и на вторую ночь — садись на коня и выручай. Если почему?либо тебе придется покинуть это место — все равно приходи сюда, я буду ждать тебя здесь всю неделю.
Проводив Чокею, Мелета развернула кошму, бросила ее под навесом около лошадей и спокойно уснула. Она знала: если рядом появится зверь или человек, кони ржанием разбудят ее.
Когда Чокея вошла в селение, начались сумерки. Улицы были пустынны. Окна хижин не светились, в летнее время никто огня в доме не зажигал.
Учуяв постороннего, на дворах залаяли собаки. Чокея подошла к крайнему жилищу, стукнула клюкой в ворота. Открылась задвижка, в отверстии показалась всклокоченная голова хозяина.
— Мир дому твоему, почтеннейший, — сказала Чокея.
— Будь здорова. Входи.
— Я бы хотела узнать, где живет староста?
— А зачем он тебе понадобился?
— Хочу просить ночлега.
— Для этого не стоит беспокоить занятого человека. Любой таянец будет рад приютить тебя. Если хочешь, оставайся у меня. Места хватит.
Хозяин провел Чокею к грубому столу, расположенному под кроной старого дерева, усадил на скамью.
— Кто ты, куда идешь и откуда? — спросил он.
— Ты бы сперва покормил путницу, Тония, — раздался женский голос из хижины. — Уха у нас еще осталась.
— Да, да, — радушно согласился Тония. Принес плошку с жиром, зажег фитиль. Потом поставил на стол миску с холодной ухой, положил рядом ложку и кусок хлеба.
— Ты прости, моя жена прикована к постели болезнью и не может выйти, — говорил Тония, разливая в кружки красное вино. — Выпей с дороги, ты, я думаю, шла издалека. По говору, я слышу, ты из рода фарнаков.
— Да, я из тех мест, — согласилась Чокея и пригубила вино.
— Далеко ли лежит твой путь?
— Я ищу своего брата. По слухам, он живет где?то здесь, может быть, в вашем селении.
Этот разговор Чокея продумала заранее. Назвавшись сестрой Ликопа, она назовет его имя. Ей скажут, что он погиб, и, наверняка, назовут имя его сына. И вот тогда она узнает все. Если бы Чокея знала, что Тония был лучшим другом Ликопа, она, может быть, повела разговор по–другому. Дело в том, что у Ликопа не было сестер, и Тония знал это. И как только она назвала имя, рыбак понял, что женщина лжет.
— Не вводи нас в грех, путница, своими лживыми речами, — сказал вдруг рыбак, и лицо его сделалось злым и настороженным. — У нас никогда не было человека по имени Ликоп. Я знаю всех людей в соседних селениях — там тоже нет такого.
— Не бойся меня, я не ойропата. И я пришла к вам не лазутчицей, как ты подумал.