Кто-то крикнул группе, все тормознули, поджидая их. Пришлось повозиться, бедняга влип в острые корни недавно погибшего кустарника и те крепко вцепились в штаны и тело, оставив лохмотья и глубокие царапины. Ботинок едва отвоевали вместе со стопой. Парень осторожно наступил на ногу, скривился, но заверил, что идти может сам.
Нести ящик – нет. Небольшая перепалка, кому же нести, видимо, одному из стрелков, а Дан не собирался отдавать свою винтовку неизвестно кому, тем более такому неудачнику. В итоге вызвалась Хлоя, вручила свой обрез раненому и взвалила неудобный ящик на плечо, пошла впереди Дана. Не иначе, демонстрировала свою выносливость и здоровье, и он отстранённо наблюдал за движениями её ног, ступающих ловко и безошибочно.
Добрались до станции без проблем. Ящики были отнесены на склад, люди накормлены, раненого увели перевязывать. Хлоя предложила найти её, когда Дан соскучится, и исчезла, а сам он отправился посмотреть на источник – оставив оружие, кроме пистолета, в рюкзаке.
Воняло не слишком сильно. Дан не мог определить запах, но пить бы определённо не стал. Вокруг источника соорудили небольшой жестяной сарай, на одной из внешних стен которого был сделан водосток. Бочку охраняли, но внутрь можно было свободно пройти. Там он обнаружил широкую яму с водой, кипящей в середине, несколько труб, ведущих наружу и худую пожилую женщину, качающую насос.
С краю ямы в воде находились ещё две молодые девушки, они с удовольствием грелись, их одежда лежала рядом на шинах. Бесплатная ванна?
– Ты от Хирина, штоль? – спросила старуха.
Она оказалась беззубой и с сильно сморщенным лицом, но взгляд оставался ясным и цепким.
Дан кивнул, бросив на неё короткий взгляд.
– Валяй, можешь похреть хости. Девхи, хыш!
«Девки» нехотя поднялись, покрытые крупными цыпками, вытерлись лежащей тут же тряпкой и оделись. Вышли, окинув Дана заинтересованными взглядами.
Он положил перед собой пистолет и разделся, не поворачиваясь к старухе спиной. Она и не думала отводить взгляд, шевелила губами, будто жевала что-то, щурилась. Дан погрузился в воду, сразу перестала болеть голова и горло. Тут было по грудь и через полметра дно обрывалось, можно было нащупать пальцами ног повышение температуры. Любопытно, тут неаккуратным и свариться можно?
Не с чего было ожидать нападения, хотя Дан был готов схватиться за оружие. Он погрузился на секунду с головой, снова испытывая позабытое чувство, когда горячая вода струйками проникает между прядей и стекает по лицу и шее. Волна мурашек прокатилась по телу, и тут старуха спросила:
– Ты из убежища, м? Ладный тахой.
– Нет, – грубовато ответил он.
– А хто ж тебе аппендикш-то вырезал, а?
Он потянулся за пистолетом раньше, чем сообразил – надо было прикинуться дурачком. Шрам можно было получить как угодно, в конце концов. Но когда он дотронулся до рукояти, услышал щелчок и плевок:
– Выродох.
Выстрела не последовало, и он поднял глаза, медленно сжимая рукоять. Старуха не переставала качать насос, просто одной рукой теперь целилась ему в голову из кольта. Не хотелось проверять её реакцию, и они какое-то время играли в гляделки. О чём она думала, интересно, и Дан заговорил первым:
– И?
– Знаешь, што с тобой сделают? – улыбнулась старуха.
– Выгонят с голым задом? – вспомнил он историю Хлои.
– Мошет быть… а мошет, похвитаются. С весны х нам многие дошли, х выродхам щёт вырос. Есть о щём поховорить.
– Мать… – не то выругался, не то обратился к ней Дан. – А Кирин?
– А шо Хирин, Хирин шам не рад будет, хогда узнает. А он узнает, шкоро вше узнают.
– Давай я просто уйду сегодня же.
– В нощь? – усомнилась она. – Ах да, вам ш всё едино, выродхам, нощь или день.
«Ну не то чтобы совсем всё равно», – мысленно усмехнулся Дан.
– А чем заплатишь, шладкий? Слышала, у тебя шхура прыхуна есть?
А ведь если он и успеет её убить, на выстрел сбежится весь посёлок. Что у него есть такого ценного, чтобы не хуже шкуры? Да разве что винтовка. Но без неё шансы дотащить заказ хотя бы до следующего посёлка ничтожны.
– Сострихи хоготков на ожерелье бабушхе.