Шкура нужна была целой. Насос тихонько поскрипывал, рука старухи и не думала опускаться от усталости. Крепкая женщина.
– Как насчёт жала прыгуна? – предложил он.
Задумалась, сильнее зашевелила губами.
– Хорошо, – она приподняла ствол. – Пары щасов тебе хватит, штобы швалить и рашплатиться?
– Вполне, – кивнул Дан и позволил себе нахальство, – если мы договорились, могу я закончить ванну?
Старуха закашлялась смехом, грозно потрясла оружием, но бросила:
– Щорт с тобой.
Она могла уже застрелить его или кликнуть дежурного от бочки, так что Дан решил, что не особо рискует, когда снова погрузился с головой, на этот раз тщательно промывая волосы. Только Хастань знает, когда он снова окажется в горячей воде.
Когда вылез, вытерся всё той же сырой тряпкой и оделся, то вытащил из кармана одно из выкупленных жал Лилит, протянул его старухе. Она успела убрать кольт и жадно выхватила взятку. Слегка дотронулась до кончика ногтём, спросила:
– Это хакое же из них?
– Сонное, – наугад ответил Дан.
Легко увернулся от её попытки царапнуть ему лицо. Старуха снова рассмеялась и прогнала его:
– Убирайся быштрее, выродох.
Он встретил Хлою в нескольких метрах от сарая. Она заступила ему путь и потянула носом:
– Пахнешь чистотой, Дан, – глаза блеснули озорством. – Я тоже собираюсь в ванну. Приходи к складу в полночь? Покажу тебе ещё одно тёплое местечко.
Дан собирался как можно быстрее покинуть станцию.
– Жди, – кивнул он.
Девушка подмигнула и отступила.
Охрана на складе выпустила его с вещами, а по дороге к воротам Дан сумел обменять несколько мешочков семян и личинок на соль, сушёные ягоды и шапку – она оказалась дороже всего.
После источника он чувствовал себя намного лучше, и перспектива брести через болота в темноте больше не вгоняла в уныние. Тучи, как всегда, прятали звёзды, но мелкий снежок обозначал тропу, так что Дан прошёл километров двадцать, прежде чем устроился на короткую ночёвку.
– Тёплое местечко, ну надо же, – буркнул он, набрасывая на себя плед.
В тёмном пасмурном небе показался разрыв и на короткие секунды Дан увидел пару звёзд. Закрыл глаза, но прошло ещё полчаса, прежде чем сон сморил его.
Он не мог знать, что после его ухода старуху у насоса нашли мёртвой в кипящем источнике.
Глава 17
– Добро пожаловать на настоящую Хастань, салаги, – добродушно сказал капитан Пешлех. – Какой воздух, а!
Пахло… ну, болотом и пахло. Гниль, кислинка, затхлость. Сверху ещё и смог от горящего города. Время от времени попадались струйки сладкого запаха, и Пешлех напомнил, что он провоцирует головокружение, надевайте маски, если запах не уходит сразу. И в розовом тумане тоже без них никак, он хоть и не пахнет, зато осядет в лёгких и через несколько часов разъест их.
Одной из целей группы было как раз доставить очередную партию масок выжившим. Грузовик бесшумно мчался в сторону Курополиса по гладкому шоссе. Три часа езды, а ведь на поезде в адский звездопад они добирались всю ночь. Но тот ехал медленно, осторожно. А сейчас даже на дорогах никого нет. Только уже стащенные на обочины брошенные или разбитые и сгоревшие машины.
Данила смотрел себе под ноги. Пейзаж с редкими холмами и рощами приелся за первые минуты, а из других волонтёров никто не пытался втянуть его в разговор. Впрочем, отгородиться он тоже не пытался и вяло слушал чужую болтовню.
Оказалось, из пяти городов один был разрушен почти полностью, три частично, и более-менее повезло Горлису. Скопление метеоритов пришлось больше на среднюю и северную часть материка. Спутниковая связь работала, сверху обещали несколько астрабусов для эвакуации, как только их выделят. Сразу после согласования, решений, кто несёт ответственность, и переговоров с пенитенциарной системой. Мало ли, с добрыми людьми какой зек улетит?
Прямых контактов между бункерами и не предполагалось, а через орбитальную станцию передавать сообщения перестали. Почему – пока неясно.
Оставался вопрос, насколько пострадала сама станция. По намёкам и оговоркам – повреждения есть, но и только.
Кстати о зеках, известно ли что-нибудь, разрушены ли тюрьмы, сколько погибло? Неизвестно. Сказано быть наготове и выставлять караулы – это стоило бы делать в любом случае, но в контексте десятков тысяч преступников на свободе настораживает. Мягко говоря.