Ещё вспомнили, что шестнадцать лет назад сюда сослали какую-то шишку, или родственника шишки. И может быть, всё это вообще подстроено.
Потом грузовик остановился.
Данила поднял голову – вокруг ничего не поменялось, редкие кустарники, кочки да тина. Его спутники резко замолчали и потянулись посмотреть, что случилось. Пешлех дотянулся до водителя и скомандовал:
– Все на выход! Полотно всё-таки обвалилось, нужны мостки. Смородин, под тобой доски, доставайте, парни!
Единственная девушка среди них, Китти, возмутилась было таким обращением, но всем было не до этого. Возникла толкотня, возня, Данила помогал тянуть мостки на самом краю провала.
Дыра тянулась поперёк всей эстакады, шириной от полутора до пяти метров. С краёв свисали обрывки арматуры, с ещё нанизанными кусками бетона, но внизу камней не было, утонули. А вот упавший автобус ещё держался, торчал под углом кабиной вверх. На ней, наполовину свесившись в воду, сидел крупный крокодил. Блекло-коричневый, с двумя рядами недлинных шипов по всей спине и когтями, оставляющими бороздки на металле.
– Ого, какой здоровенный! – воскликнула Китти.
– Что, размер таки имеет значение? – подколол её один из вынужденных волонтёров.
Генри, кажется. Он тоже с любопытством рассматривал хищника, сплюнув, но не попав ему на голову. Девушка не обратила внимания на его слова, зато ответил капитан:
– Ещё бы, такой тушей можно целую роту накормить. Пошевеливайтесь, чего встали! Как первый раз, ей-богу. Молчать! – он усмехнулся, понимая, что большинство и правда, хорошо, если видели живую Хастань в обучающих роликах.
Пока парни таскали доски и крепили их с обеих сторон, запросто перепрыгивая провал, Пешлех продолжал:
– Сюда иногда начальство прилетало, поохотиться на них. Потом шашлыки жарили, а в столовой крокодилий суп ещё несколько дней ели. Вкусный, засранец. Если на обратном пути встретим, подстрелим. Берите на заметку, парни: желчный пузырь у него длинный, вдоль кишок идёт. Не порвите, а то всё мясо насмарку, воняет хуже моих носков. А ну стоять, куда!!!
Данила оттолкнулся от края для очередного прыжка, но опора развалилась под ботинком. Окрик капитана застал его, пока он, крепко сжав зубы, пытался схватиться за край второй рукой. Хорошо, что рана зажила и мышца заныла, но выдерживала его вес.
Не прошло и пары секунд, как его перехватили за предплечья и вытащили. Капитан выругался, велел быть осторожнее.
Данила вытер со лба пот и снова посмотрел вниз. Ему показалось, что крокодил облизывается и сглатывает. «Нервы», – он передёрнул плечами и отошёл подальше. Через несколько минут работа была закончена, отряд снова уселся в грузовик и продолжил путь по щербатой дороге.
Город было не узнать. Совсем недавно тёплый и праздничный, светящийся и наигрывающий хиты Курополис умирал. Он был накрыт зеленоватым туманом с запахом гнили, пропитан дымом, который саднил горло. Обломки, горы мусора и камней, газоны и автомобили были покрыты толстым слоем серой пыли или крошки.
Временами в переулках виднелись длинные ряды тел, прикрытых плёнкой. Между ними то и дело сновали болотные крысы. Эти милые зверьки, легко поддающиеся дрессировке, не прочь были перекусить человеком.
– Мда, – мрачно проговорила Китти, – а хорошо, что на Хастань запретили провозить домашних животных. Людей жалко, конечно, но питомцев почему-то ещё жальче. Дома порой встретишь кошку или пса, что хозяина потеряли, сердце наизнанку.
Ей никто не ответил. Каждый сам переживал увиденное, только капитан неопределённо качнул головой.
В городе работала одна подстанция, так что электричества хватало на освещение центра, больницу, кое-какие приборы типа фильтра воды. Возле госпиталя ожидаемо было скопление людей, и везде, куда только падал глаз, лежали раненые, между ними суетились люди – вряд ли хотя бы половина из них была врачами, но они делали, что могли. Многие кашляли, носили грязную или рваную одежду.