— Тогда когда? — Марс приблизился к нему, но Лихт выставил перед собой ладонь, жестом приказывая остановиться.
— Когда содеянное тобой, пусть не забудется, но затуманится в головах виверн.
— Значит, никогда? — Испытующе глядя на старшего брата.
— А что если так? — Заметив краску на пальце, король стёр её и сунул руки в карманы.
— Пока не знаю. — Марс отступил, разведя руками. Разговор был окончен, на сей раз ничьей. — Уходи. Ты мешаешь мне рисовать.
— Я и не собирался задерживаться. У меня слишком много дел… — Произнеся последнюю фразу совсем тихо, Лихт подошёл к двери, но открывать не стал. Обернулся. Марс уже сидел за мольбертом и, держа в руках кисть, пытался рисовать.
— Что-то ещё? — Ощутив спиной его взгляд.
— Да. — Марс обернулся, воззрев на брата. — Эрилл стало хуже.
— Куда уж хуже.
— Прошлой ночью приступ длился дольше обычного.
— Ждешь, что я стану тебе сочувствовать?
Лихт усмехнулся и ответил:
— Сам не знаю.
Дверь открылась, король уже вышел и закрывал дверь, когда Марс бросил ему вслед:
— Если бы ты не держал её взаперти столько лет, может она бы не сошла с ума?
Оставшуюся часть дня слова сказанные братом преследовали Лихта и не отпускали до глубокой ночи.
***
Этой ночью никому не было покоя. Лихт не спал, приступы Эрилл повторялись раз за разом, и девушка задыхалась. Эту ночь он провёл рядом с ней. Слуги так же были лишены сна, и дело было даже не в Эрилл, но в погоде. Снаружи вновь назревала буря и это странно, ведь время для неё ещё не пришло. У бури была система и она появлялась по три раза на каждое из пяти делений года.
Казалось, в этот раз буря была в несколько раз сильнее. Жители не получили предупреждение о ней и потому не успели спрятаться. К утру выяснилось — пострадали многие.
А Марс… что ж этой ночью ему тоже было не до сна и не до веселья. Стук в окно раздался ближе к двум ночи, поначалу юноша не обратил на это внимания поглощённый мыслями о прошлом, но когда стук повторился в третий раз, а потом и в чётвёртый он подошёл к окну, одёрнув шторы.
Небо казалось свинцовым, тучи перекрывали звёзды. От грома всё вокруг гудело и дрожало, словно от землетрясения. За спиной Марса что-то разбилось, но он не обернулся, не сводя взгляда, наблюдая за происходящим снаружи. Это казалось нереальным, но Марс верил своему зрению.
Во тьме ночи танцевали безликие призраки. Они кружились в хороводе, катаясь на волнах ветра, скользя по воздуху и… смеясь. Кто-то мог принять этот звук за завывания ветра, но только не Марс.
Один из призраков разорвал круг. Отделившись от остальных, он устремился к окну в мгновение ока, оказавшись перед ним. Принц виверн запертый в этой комнате последние годы внимательно осмотрел призрака, стараясь запомнить его до мельчайших деталей, но отчего-то взгляду не за что было зацепиться.
По форме они напоминали человека, но каких-либо черт, по которым их можно было бы отличить, ни у одного из них не присутствовало. Лицо — безликая маска с прорезью рта. Руки с длинными белыми пальцами, полупрозрачные тела.
Существо за окном склонило голову, будто изучая, отлетело от окна и помахало, зовя за собой. Марс поначалу отшатнулся, но было в этих существах что-то притягательное, и он не устоял.
Окно открылось легко, он мог бы выйти на балкон через дверь, но знал, что она заперта куда более сложными письменами. Выпрыгнул на террасу, за три шага добрался до парапета всё это время, не сводя взгляда с хоровода. Уже поднимаясь на парапет балкона, юноша вдруг понял — его никто не пытался остановить. Обернулся. Стражники лежали на полу без сознания.
Зловещий холод охватил его, заставив почувствовать себя мертвецом, он с ужасом сознал, что собирался сделать и отошёл от края. Хоровод замер в тот же миг. Безликие маски обернулись к нему и их руки расцепились. Они больше не смеялись, нет, рты их широко раскрылись, и из них вырвался истошный вопль.
Марс зажал уши, кровь потекла по ладоням, глаза слезились. А потом крики смолкли. Решив, что всё закончилось, он открыл глаза и так и застыл не в силах пошевелиться. Призрак находился у него перед лицом. С такого расстояния принц видел белые блики, исходившие от него, как видел и то, что это было всё же живое существо, ведь внутри полупрозрачного тела виднелось переплетение тонких, словно нити белых вен.