– И поверьте, сударыня, – продолжал он, – если эта ничтожная сумма или даже значительно большая хоть сколько-нибудь облегчит ваше положение, я почту себя счастливейшим из людей, коль скоро мог ее предоставить, а вас, сударыня, – моей величайшей благодетельницей за то, что вы согласились ее принять.
Амелии не оставалось ничего другого, как положить банковый билет в карман. В ходе дальнейшей беседы с обеих сторон было произнесено немало любезных слов, но особенно следует отметить то, что в то время как у Амелии имя мужа почти не сходило с языка, полковник ни разу о нем и не заикнулся; Амелия, казалось, хотела, насколько это возможно, представить дело так, что все благодеяния полковника совершены ради ее мужа, а он чрезвычайно деликатно пытался внушить ей, что главной и даже единственной целью всех его действий было ее счастье.
В первые минуты после появления полковника Амелия нисколько не сомневалась в том, что он намерен тотчас же пойти к ее мужу, поэтому не сумела скрыть своего изумления, когда он намекнул, что собирается проведать Бута лишь следующим утром. Заметив это, полковник сказал:
– Впрочем, как бы это ни было для меня сегодня неудобно, но ради того, чтобы сделать вам приятное, я, если это вам угодно, готов пойти к нему хоть сегодня вечером.
– Мой муж, конечно, не допустил бы и мысли о том, чтобы подвергать вас какому-нибудь неудобству ради своего удовольствия, – ответила на это Амелия, – но коль скоро вы готовы на это ради меня, то с моей стороны будет простительно сказать, что я ничего так не желаю, как доставить ему столь огромную радость, которую, я знаю, он испытает при встрече с таким другом, как вы.
– В таком случае, сударыня, – воскликнул полковник, – ради того, чтобы доказать вам, что я ничего так не желаю на свете, как доставить вам удовольствие, я отправлюсь к нему тотчас же.
Амелия вспомнила в эту минуту о сержанте и сказала полковнику, что в этом же доме живет его старый знакомый, сержант, служивший с ним еще в Гибралтаре, который и проводит его к мужу. Она тут же попросила позвать сержанта, и тот пришел засвидетельствовать свое почтение полковнику, который, конечно же, его узнал. Поскольку Амелия старалась как могла поторопить их, они не стали мешкать с уходом.
Как только они ушли, к Амелии возвратилась миссис Аткинсон, которой она и рассказала о проявленной только что полковником щедрости; ее сердце было настолько переполнено благодарностью, что она не в силах была сдержать своих чувств. Заодно она рассказала также и всю историю их знакомства и то, как дружески полковник относился всегда к ее мужу и во время их службы за границей, и здесь, в Англии, и в заключение объявила, что считает его самым великодушным человеком на свете.
Миссис Аткинсон согласилась с мнением Амелии и сказала, как радостно ей сознавать, что еще существуют такие люди. А потом они сели пить чай вместе с детьми, и на сей раз темой их беседы было не злословие, а похвалы, и предметом этих похвал бы не кто иной, как полковник Джеймс, причем обе дамы, казалось, соревновались друг с другом в восхищении его добротой.
Глава 5
Рассуждения касательно сочинителей
Оставя Амелию в самом отрадном положении, на какое только можно было надеяться, после того как самая жестокая нужда отступила, а сердце преисполнилось самых радужных надежд на дружеское участие полковника, мы возвратимся теперь к Буту, удостоившемуся после ухода стряпчего визита того великого сочинителя, который с таким респектом упоминался в нашей второй главе.
Бут (как читатель, возможно, соблаговолит припомнить) был весьма изрядно знаком с писателями древности; хотя его отец и предназначал сына для воинского поприща, но отнюдь не считал, что тот должен вследствие этого вырасти невеждой. Отец Бута, судя по всему, не разделял мнения, будто некоторые познания в латыни или греческом непременно сделают его сына педантом или трусом. Памятуя, видимо, также о том, что солдатская жизнь – это обычно жизнь праздная, он мог считать, что в свободные часы офицеру, чей полк стоит на летних квартирах где-нибудь в провинции, будет не менее полезно посидеть над книгой, нежели слоняться по улицам, убивать время в кофейнях, напиваться в таверне или трудить мозги над тем, как бы совратить и сбить с пути побольше простодушных и невежественных деревенских девиц.
Итак, Бута можно было вполне считать (по крайней мере для своего времени) человеком образованным, а посему он решил побеседовать с упомянутым выше сочинителем на литературные темы.