— Почему ты позволил всему этому случиться? — укорял себя Эвдиал. — Снова…
Хотел бы он найти хоть какую-то причину, которая могла успокоить его сердце, но не находил ничего кроме собственного малодушия.
В соседней комнате раздались стремительные шаги. Эвдиал торопливо огляделся в поисках какого-нибудь оружия.
Во время нападений местные жители часто прятались в домах. Обычно Манфосы находили всех, но бывали случаи, когда кто-то прятался так хорошо, что его обнаруживали на второй или даже третий день, когда человек выбирался попить воды или поесть.
Иногда такие нападали. Кто-то дожидался ночи, кто-то набрасывался днем, в порыве ярости и страха. Подобные случаи были редкостью и все же несколько Манфосов на памяти Эвдиала погибли именно так.
В углу стоял тяжелый металлический прут, скорее всего, чтобы шевелить угли. Эвдиал схватил его, вцепился двумя руками и вскинул по направлению к приближающемуся шуму.
Глава 2. Кровь на полу
Страх разлился по всему телу Эвдиала, пульсировал в ушах, заглушая все остальные звуки. В проходе появилась высокая фигура.
— Ого, полегче! — Это был Хѝбин, Манфос. Он замер, вскинув пустые ладони. — Это я!
Эвдиал выдохнул, и все его тело обмякло. Его окатило волной такого облегчения и усталости, что руки не удержали импровизированное оружие.
— Эвдиал? — в голосе Хибина звучало беспокойство. — Что с то… У тебя кровь!
Металл ударился о дерево пола. Эвдиал снова прислонился к двери. Напряжение, что сковывало тело еще с ночи, вдруг разом схлынуло, даря и облегчение, и помутнение. Рядом с прутом на полу зияли несколько красных капель.
Хибин в секунду преодолел разделяющее их расстояние и схватил Эвдиала за плечо, чтобы тот не свалился.
— Ты ранен?! Не падай только…
Эвдиал взглянул на Хибина снизу вверх, несмотря на то, что сегодня ему исполнится шестнадцать, тот уже возвышался над остальными на добрую голову и был одним из самых высоких в братстве.
— Все нормально, — произнес Эвдиал. Он коснулся пальцами носа, увидел кровь и быстро стер ее рукавом. — Не ранен, такое бывает.
Хибин отпустил его, но отходить не торопился, внимательно смотрел своими серыми, с легким прищуром глазами.
— Воды дать?
Эвдиал помотал головой и выдал некое подобие улыбки.
— Спасибо.
Парнишке до обряда оставалось еще два года, что вызывало у Эвдиала чувство зависти. Целых два года спокойной жизни без убийств.
Никому из братства нельзя было убивать до исполнения обряда, ни одного человека. Не считая случаев, если Манфосу угрожала опасность. Как если бы сейчас вместо брата Хибина в проеме оказался озлобленный хозяин дома с топором.
Эвдиал с радостью этому правилу следовал, однако многие братья были совершенно иного мнения. Участие в нападениях, убийства, владение кинжалом – что тоже случалось только после обряда, становилось чем-то запретным и желанным.
Мальчишки, позабывшие свои родные дома, разыгрывали сценки обряда, играли в нападения на деревни, изобретали новые способы окружать и обезоруживать.
Эвдиал и сам делал все это, пока однажды не понял, что происходит. Не понимал только, как остальные легко принимали все, не хотели другой жизни, не думали о своих настоящих семьях. О том, что где-то есть их маленькая могила и безутешные родители.
— Волнуешься? — участливо спросил Хибин. Эвдиал подавил в себе нервный смешок. Волнуется ли он, что сегодня ему придется кого-то убить? Эвдиала волновало множество вещей, а эта приводила его в ужас. Но сказать об этом значило усомниться в кодексе братства, нарушить традиции. И понести наказание.
По правде говоря, Эвдиал не знал, что его ждет, если он откажется. Никто прежде этого не делал. И неизвестность иной раз вселяла больше страха, чем определенность. Но Тавус не терпел неподчинения и ослушания. Тех пятерых он казнил не за отказ подчиняться, а за сомнения, уже только их посчитав нарушением кодекса.
— Немного, — уклончиво произнес Эвдиал. Он хорошо помнил, как делил с Хибином детство. У них были общие игрушки, шалости и мечты – поскорее стать полноправными Манфосоми. До тех пор пока это желание не превратилось в страшное проклятие, чудовищную неизбежность.
Он ни с кем не делился своими мыслями, в лучшем случае его бы просто не поняли, а в худшем… Эвдиал старался не думать об этом. Так постепенно он остался в одиночестве, окруженный каждый день названной семьей.
Хибин смотрел внимательно, не отводил взгляд. Эвдиал видел, что тот думает о чем-то, может, подозревал во лжи, а может, хотел помочь или просто поговорить. Эвдиал хотел быть откровенным, поговорить с ним начистоту, узнать, что тот думает. Но страх был сильнее.