Бэйль отступил на шаг, затем еще. Смотрел своими синими глазами так, будто Эвдиал уже стал монстром, затем резко крутанулся и в ярости выбросил осколок.
— Проклятье! — выругался он. — Вот же дерьмо!
— Что не так? — недоумевал Эвдиал и стал опасливо озираться. — Не шуми…
Но Бэйля это казалось вообще не пугало.
— Ты совсем рехнулся! — выпалил он. — Ты просто… обезумевший! Полоумный! Все смельчаки, которых я тут находил, после встречи с местными обитателями умоляли их отсюда вывести, а ты просто!.. Тебя еще надо уговаривать!
— Ну так и что тебе от меня надо? — бросил уязвленный Эвдиал. — Не уговаривай. Иди своей дорогой.
Конечно, Эвдиал вовсе не хотелось снова остаться здесь одному. И из леса действительно хотелось убраться как можно дальше, но… Ради чего? Чтобы опять голодать, опять бежать без сил и крупицы надежды? Он удивлялся сам себе и своей неизвестно откуда взявшейся решимости, – или отчаянности, – но отступать не собирался.
— Идти? — усмехнулся Бэйль. — Своей дорогой? Великая Богиня, ты же как дитя, беспомощный! Бросить тебя здесь – все равно что самому убить!
Эвдиал в ответ только бросил скептичный взгляд – разве буквально минут десять назад сам Бэйль не угрожал ему убийством?
— Если хочешь помочь, лучше скажи, где искать этот камень.
— Тебе это не поможет, — настаивал Бэйль. — Ты здесь в трех соснах набредешь на монстра.
Эвдиал злился. Он уже давно не чувствовал такой яркой, концентрированной ярости. И удивлялся себе, ведь этот парень его спас. И отчего-то неимоверно раздражал.
— Тогда, большое спасибо, — как можно искреннее произнес Эвдиал, он действительно был благодарен, но раздражение все равно просачивалось в голос. — Но раз ты все равно ничего не скажешь, я пойду. — Усилием он отлепил тело от дерева. Ноги держали еще некрепко, но вполне терпимо. — Мне нужно найти… свои вещи, — и побрел в ту сторону, откуда бежал.
Бэйль выглядел в высшей степени обескураженным.
— Да ты не в себе… Не могу я тебя тут бросить! Ты же умрешь!
Эвдиал тяжело выдохнул, утомленный чужим упорством.
— Ну почему? Кто ты вообще такой? — устало спросил Эвдиал, обернувшись. — Какое тебе дело?
Лицо Бэйля приобрело вдруг мрачные оттенки. Эвдиал заметил внезапную перемену и узнал это выражение, оттенок внутренней боли. Ее Эвдиал повидал достаточно, научился выделять и различать ее лучше прочих чувств.
— Потому что я царайтэл, — глухо уронил Бэйль.
Наверное, судя по тону, это было откровением, но слово не сказало Эвдиалу ровно ничего. Бэйль понял это, вздохнул и отвел потемневший синий взгляд.
— Я клялся, — наконец пояснил Бэйль, слова он буквально выталкивал из себя, — что буду защищать в Аменгаме любую человеческую жизнь. Кодекс… Мой Кодекс говорит, что, если в лесу кого-то можно спасти, его надо спасти. Жизнь важнее всего. Камней, знаний и прочего. Я так делал и буду делать впредь.
У Эвдиала снова вырвался нервный смешок. Снова какой-то кодекс, какая-то клятва. Но признаться – такой кодекс ему нравился куда больше, чем кодекс Манфосов.
В груди поселилось тепло. Уголки губ Эвдиала дрогнули. Он не помнил, когда в последний раз улыбался, но чужая самоотверженность и неравнодушие неожиданно согревали. Этот Бэйль, судя по всему, был хорошим человеком. Эвдиал вдруг почувствовал горечь. Про себя он такого сказать не мог, да и вряд ли бы мог кто-то другой. Будь здесь Сепеол, он бы Эвдиала убил, да и любой из его братьев – тоже. Если бы Бэйль знал с кем говорит, вряд ли бы был так настойчив.
— Я не тот, кого тебе стоит спасать. Так что… — Эвдиал пожал плечами. — Можешь меня тут оставить? И пусть твоя совесть будет чиста. Я ведь сам так хочу.
Не хотел. Эвдиал не хотел снова оставаться в Аменгаме в одиночестве, но и струсить, уйти и потерять свой последний шанс на обычную, нормальную жизнь тоже не мог.
Бэйль в ответ одарил его взглядом, оскорбляющим без слов.
— Нет такого варианта, — его глаза сверкнули глубокой синевой. Эвдиал не мог в них не смотреть, не мог объяснить почему не отводил взгляд. — Уж не знаю, почему тебя так тянет отправиться в обитель Великой Богини, но можешь об этом забыть. Я либо провожу тебя в город, либо… — он запнулся, а потом его лицо вдруг озарилось идеей. — Либо мы договоримся о сделке…