(Тупой техасский вопрос русским читателям — у кого-нибудь есть сомнения, к какой именно группе людей причисляли ом де колер некоего Александра Пушкина, потомственного аристократа?)
В общем, если бы так все шло и дальше, быть бы Новому Орлеану автономией, если не отдельной республикой — не зависящей ни от Севера, ни от остального Юга. А что? Хлопок есть. Со всем миром торгуем. Миссиссиппи есть. Атлантика есть. Есть свои школы. И давно уже есть свои церкви. Энергии — хоть отбавляй. Власть постепенно прибирается к рукам. А конституцию напишем свою.
И все-таки движение было слишком малочисленным для полного счастья. Несмотря на то, что отголоски его слышны в Луизиане до сих пор.
Уже после Гражданской Войны, после почти, в общей сложности, миллиона убитых, после того, как все, устав от бойни, сложили оружие и вздохнули, и занялись обычными мирными делами, оккупационные войска федерального правительства стояли в окрестностях Нового Орлеана еще пятнадцать лет. В Новом Орлеане непрерывно вспыхивали восстания. Ом де колер воевали за свой утерянный статус. Пока не сошло на нет, не растеряло молодость и энергию, особое, деятельное поколение Антибеллум.
Сегодня в среднестатистическом американском негре тридцать процентов белой крови. То есть, любой негр смело мог бы считать белую культуру своей. И числить в своих предках Шекспира, или Корнеля — кому что нравится. Но каждому этносу и каждой группе, по какому бы признаку она, группа, не формировалась, с детства вбивают в головы то, что выгодно властьимущим. А властьимущим всегда выгодно именно статус-кво. Власть любит стабильность и не любит новшеств. Посему большинство негров с раннего детства рассуждают о «своей» культуре, «своих» путях, «особенностях» и так далее. Вуду, племенные всякие древние полумифические дела, и так далее. Знакомо? Безусловно. Знакомо всем. Во всех странах, на всех континентах. Всем по-своему, но знакомо.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ. НЕЗАВИСИМОСТЬ ЮГА
Последующие несколько глав неизбежно будут кишеть неточностями, ибо дело, как в случае любой большой войны, очень путанное.
Президент Бьюкенан, выбранный совершенно случайно (он сам не ожидал, партии грызлись и запозднились с выбором более популярных кандидатов) был южанин, и отделяться при таком президенте было бы не то, чтобы глупо, но как-то неудобно. Бьюкенан был мягок характером, очень хорошо образован, романтичен. Потеряв в ранней молодости любимую женщину, он решил не жениться во второй раз. Обязанности Первой Леди в Белом Доме выполняла его племянница. Бьюкенан намеревался посвятить весь свой срок на посту — просвещению, строительству библиотек, церквей, госпиталей, и так далее. Самым важным делом казалась ему прокладка кабеля по дну Атлантики для телеграфной связи с Европой. Кабель проложили. Бьюкенан успел обменяться сообщениями с королевой Викторией. Через три часа связь отказала по до сих пор невыясненным причинам. (Сама по себе прокладка кабеля — отдельная, очень забавная история. Кабель везли на нескольких судах, разматывая катушку, из Ливерпуля. Два раза роняли в океан, и приходилось возвращаться). Здание обсерватории в штате Массачуссетс, где действовала американская телеграфная сторона, на радостях случайно сожгли, остался обгорелый купол. И так далее.
В Конгрессе интриговали непрерывно, все больше и больше консолидируясь — южане против северян, северяне против южан. Бьюкенан прилагал все усилия, чтобы не допустить конфликта — возможно, ждал, когда кончится его срок, чтобы не быть ни за что в ответе. Действительно, на второй срок он свою кандидатуру не выдвигал.
Состоялись выборы следующего президента, и неожиданно для всех им стал безвестный конгрессмен, безродный самоучка, провинциальный адвокат не первой молодости — северянин.
Об этом человеке написано столько, что, конечно, он давно стал идолом — одновременно негативным и позитивным. Жаль, поскольку человек он был весьма интересный.