Легко сказать. Как, например, можно наладить сотрудничество с префектурой, если непродуманный визит Помареда к Суберте все нам испортил! А телефонные разговоры? Ведь я по крупицам собирал информацию на районном и междугородном узлах связи. А префектура и пальцем не пошевелила. Может, эти сведения и не являются чрезвычайно важными, но, тем не менее, они подтверждают участие Франсиса Суберты в укрывательстве преступника. Это позволяет мне допросить и прижать его в любой момент. Все очень просто: счета для оплаты междугородних и международных переговоров направляются абоненту один раз в два месяца. Мне удалось обнаружить счета, оплаченные в июне и августе, за ведение телефонных разговоров абонентом номера 83 в Медане. С дрожью в руках я записал в своем блокноте, что три дня подряд, около полуночи, абонент 83 заказывал разговор с «Кардиелло Таверн» в Бруклине. А один раз в девять утра заказывался телефонный разговор с мастерской Альфреда Мессины в Багерии, через Палермо!
Более того, мне удалось обнаружить следы телеграммы, отправленной брату-камнетесу. Сохранилась копия текста телеграммы, которую я привез с Сицилии. И, наконец, с помощью тех же телефонных счетов были обнаружены многочисленные звонки из Медана с телефонного номера 83 в Париж на квартиру Франсиса Суберты. Все, Лангу» влип по уши!
Получив нагоняй от министра, Толстяк поневоле выбрал свою лучшую форму:
— Если до конца недели прослушивание не даст никаких результатов, берем Лангуста! — С побагровевшим от гнева лицом он выкрикивал нам эту фразу каждое утро. — Мы заставим его говорить. Он будет вынужден признаться!
Все так, но полной уверенности не было. Я предлагал набраться терпения. Больше всего меня поражало то, что наши коллеги из префектуры недооценивали возможности прослушивания телефона. Недостаток в работе или тактический ход? В конце концов, у каждой конторы свои методы. Что касается методов работы, то, кажется, Ричард Бейкер не успел все-таки оценить наши. В день отъезда он перестал улыбаться и, казалось, что он оставляет в Париже свою мечту. А может, он стал испытывать угрызения совести за бесполезность своего пребывания у нас?
— Позвоните мне, если след Мессины приведет вас в Штаты, — сказал мой новый друг, большой оптимист, протягивая мне свой домашний адрес.
Да он просто издевался надо мной!
Однако пришел день, и Штаты все же достали меня. Как-то вечером, когда я дежурил на телефонном узле, борясь одновременно с отчаянием и сном, цилиндр начал вращаться, бумажная лента поехала, а в телефонной трубке раздался необычный сигнал…
— Жасмин 85.44, — сказала телефонистка, — не вешайте трубку, вас вызывает Нью-Йорк!
Я все больше приходил в себя от каких-то щелчков, дальних, накладывающихся друг на друга голосов, слов «йес», «алло», ругательств… Мое сердце, сжавшееся и ожидании, учащенно забилось.
— Привет, — произнес голос, который я сразу узнал, хотя ни разу не слышал. — Дрыхнешь?
Сначала я подумал, что он обращается ко мне! Но тут же в трубке раздался сонный голос хитреца Франсиса:
— Нет, нет.
— Звоню, чтобы сообщить: добрался хорошо. Правда, попали в несколько воздушных ям, но это не так страшно… Как ты?
— Порядок, — ответил Франсис. — Будь осторожнее… Всякое бывает…
На следующее утро я узнал в справочной междугородного коммутатора, что звонили из бара «Кардиелло Таверн», находящегося по адресу: «Нью-Йорк, Бруклин, 4-я авеню, 256. Этот звонок и решил мою судьбу.
— Борниш, вы отправляетесь в Нью-Йорк. Проблему расходов я беру на себя. Этот Мессина уж слишком долго морочит нам голову. Хватит! По крайней мере, успокоим министра, поймав убийцу кузины заместителя морского министра.
— Шеф, у меня нет визы…
— Не утомляйте меня… Виза у вас будет. Будьте же, в конце концов, настоящим сыщиком, черт бы вас побрал! Встряхнитесь же хоть чуть-чуть, побольше энергии! А то приросли задницей к стулу, прослушивая пустые разговоры…
Я бросил взгляд на часы. Было восемнадцать часов по местному времени. Сколько же я проспал? Конечно же, я расслабился после теплой успокаивающей ванны. Только после продолжительного сна силы вернулись ко мне. Я прикинул разницу во времени: в Париже была полночь… Марлиз спала, разбросав свои длинные волосы по белой льняной подушке, на которой были красиво вышиты ее инициалы. Сердце мое сжалось от тоски… В нашем доме снова воцарилась взаимная нежность. Возможно, неудачная поездка Марлиз в Коррез послужила ей уроком? Когда она, нахмурив брови, спросила меня первый раз: «Куда это ты опять собираешься?» — достаточно было ответить с серьезным видом, загадочно и уклончиво: «Работать!», что, впрочем, было истинной правдой, чтобы она успокоилась. Когда я сказал ей: «Я уезжаю в Штаты», — она молча стала собирать мой чемодан, как это было в старые добрые времена. Впервые я уехал из дома с легким сердцем только потому, что перед самым выходом она сказала мне: «Возвращайся скорей», — и нежно поцеловала. Полночь… Толстяк, вероятно, уже давно покинул наш мини-небоскреб, в котором располагается наше управление, выпил свой традиционный анисовый ликер в любимом ресторанчике и, переодевшись в спортивную форму, завершил ежедневную пробежку по набережной Сены. Я открыл балконную дверь. Снова шум города обрушился на меня. Но на этот раз меня полностью захватила картина города. В сумерках, в лучах заходящего солнца все приобрело золотистый оттенок, формы и цвета стали идеальными. Над грядой опустевших и, казалось, ставших почти воздушными небоскребов, солнце подсвечивало кружевные облака. Пространство, размеры, окраска — все казалось мне нереальным. На востоке небо было сиреневым. Подо мной по потемневшей от падающей тени улице неслись колонны громадных грузовиков, толпа пешеходов текла к автобусным остановкам и входу в метро. Таксомоторы смело вклинивались в поток машин, нагло вытесняя другие машины. Казалось, что этот оглушающий, всепроникающий шум никогда не прекратится…