Фрэди (тем же приглушенным голосом, недоверчиво). И всё это в честь Трокадеро. В одно прекрасное утро ты просыпаешься и бросаешь к её ногам всё своё королевство, со всеми потрохами. После двадцати лет упрямства.
Король. Я ошибся. Король ошибок не совершает.
Фрэди (после паузы). Не правда ли забавно, что именно теперь американская принцесса желает водрузить на твою голову корону?
Король. Корону?
Фрэди. Она прислала напоминание. Она хочет видеть тебя в фильме.
Король. С хвостом, не так ли? С петушиным гребнем?
Фрэди. С прессконференциями, приёмами, с интервью в газетах. Она вернёт тебе твоё имя, папа. Она вернёт тебе тело, лицо, память. Она дарует тебя своей милостью, папа. Она возвращает тебя во дворец.
Король (повышая голос). В курятник!
Фрэди. Ты всё воспринимаешь в неправильном свете.
Король. В неправильном свете. Верно. Верно. Ты прав. Я принял эту гусыню за лебедя. (Повышает голос.) Но она гусыня! Гусиная принцесса! Крупникова принцесса!.. (Шёпотом.) Я был слаб. И голоден, это верно. Набросился на зёрна, не заметив силка! Едва не угодил в этот курятник, в этот оголтелый пантеон госпожи Кокомакис, за компанию с топ — моделями и экстрасенсами. Короля ей не хватало!.. Истерзанного короля для аппетита. Эдакого заматерелого петуха, подозрительного, и ощипанного в добавок. Чтобы кукарекал на свой манер по её высочайшему повелению, для пущей радости. Король — паяц вот кого не достаёт в её коллекции. Гусыня. Я был королём, да! Маркизом! Принцем! Милостью божьей. Но теперь я никому не нужен. Я знаю. Дворец мой разрушен. Вазоны с петуньями растоптаны. Королеву представляют умалишённой. Осталось лишь обратить мою жизнь в пародию. Фильм. Кинематограф.
Фрэди. Конец легенды дома Гогеншваденов.
Король. Да. Конец.
Фрэди. Но ведь остался ещё отпрыск. Единственный. Последний.
Король. Отпрыск?
Фрэди. Наследный принц Фердинанд.
Король. Ты слишком быстро наловчился клевать зёрна.
Фрэди. Посмотри на меня, папа. Мне двадцать пять лет. И три месяца. Почти что зрелый возраст. Нет? А что у меня есть? Пол — коня. Без ног. Да и вид у него не царский. Но это добрый конь. Я чувствую. И сильный. И я хочу скакать на нём во весь опор. Так вышло, что его ноги оказались у тебя. Они нужны мне. Конец тронной речи.
Король. У меня нет никаких конских ног.
Фрэди. Послезавтра последняя съёмка, папа. Авенида Бульвар. (Направляется к выходу.) Приходи.
Король. Нет.
Фрэди. Ты прийдёшь, папа. (Подходит к магнитофону.) Ты прийдёшь, папа. (Глядя на отца.) На этой плёнке последний урок французского?
Король устремляется к магнитофону, пытаясь помешать Фрэди включить его, но сын опережает отца. Поначалу слышен свист, а затем голос короля, поющего арию из оперы.
Фрэди (озадаченный поворачивается к отцу). Ты?!..
Король (глядя на сына свысока). Я!
Фрэди. Любовь, а?
Король (громким, сдавленным голосом, будто собираясь разрыдаться). Любовь!
Фрэди. Ты фальшивишь. До свидания, папа. Послезавтра. Авенида Бульвар.
Голос поющего короля нарастает. Фрэди уходит. Свет гаснет.
Загорается надпись «Тихо. Идёт съёмка». Пение короля растворяется в увертюре к «Вильгельму Телю».
Голос глашатая. А — тан — сьон! А — тан — сьон! Бескомпромисная дуэль престарелого короля Бони с юным принцем Фрэди! А — тан — сьон! А — тан — сьон! Бурый хозяин прерий против чёрного атамана призраков! А — ля — оп!
Поединок проходит на затемнённой сцене. Лишь короны, резиновые мечи и мантии обоих дуэлянтов, а также очертания коня проступают в ультрафиолетовом освещении. По окончании дуэли, когда становится ясно, что соперники не смогли одолеть друг друга, над ними загорается свет и оба участника поединка поют безголосо дуэт отца и дочери из «Риголетто». Вслед за последними тактами дуэта на сцене включается общее освещение и раздаются аплодисменты работников съёмочной группы.
Фрэди (поспешно хватая шляпу и пиджак). Адье.
Актёр (ему вслед). Ваше Высочество.
Но Фрэди уже покинул сцену. Апплодисменты не смолкают.