- Джесс, ты, вне всяких сомнений, гений. Я потрясен. Я купил зловещую картину с изображением мексиканской таверны. Дьявольски прекрасный свет на бутылках.
Но то, что я больше всего хотел бы купить, разумеется, не продается.
На первый взгляд Танкреди совершенно не изменился: моложавый и элегантный, в густой черной шевелюре ни единого седого волоска, но в то же время какая-то таинственная игра света высвечивала скрытые под благополучной внешностью пласты внутренней разрушенности - старости, дряхлости и страшной усталости.
- Какого черта ты здесь делаешь? - прошипела Джесс.
Танкреди удивился:
- Меня пригласили, разумеется. Ты же знаешь, что я довольно много меценатствую от искусства. Я - один из лучших покупателей Вальдхейма. Губы Танкреди изогнулись в знаменитой чарующей улыбке. - И я по счастливому случаю оказался в Нью-Йорке, Джесс. Хочу представить тебе своего нового друга Генриха. Он из Копенгагена. Очень скоро Генрих станет настоящей звездой.
Генрих пожал руку Джесс и приветливо улыбнулся, страстный, яркий блондин с оливково-смуглой кожей и глазами словно спелые вишни; вышитая белая сорочка и штаны из акульей шкуры как нельзя лучше подчеркивали его великолепную фигуру.
- Ах, Джесс, - закричал над ее ухом Вальдхейм, - с друзьями ты можешь поболтать и позже. Тут еще прорва людей, с которыми ты должна пообщаться, дорогая.
Но Джесс неожиданно проявила хантеровский характер.
- Позже, - отрезала она и, отвернувшись от Вальдхейма и улыбающегося розовощекого старичка с алой гвоздикой в лацкане пиджака, решительно направилась сквозь толпу к Максу.
- Отлично. Теперь объясни мне, что происходит. Портрет Стефана висел у меня в спальне в Сент-Элена! Вы не имени права брать его. Это моя личная собственность. Как вы немели?
- Но это не я. - Макс выглядел измученным. - Джесс, клянусь, я ничего не знал. Она, вероятно, послала за картиной от имени галереи. Смотрители решили, что так оно и должно быть. И в конце концов, Джесс, ты так редко там бываешь...
- Боже! - Джесс просто задыхалась, сердце ее бешено колотилось. - О Боже!
В открывшийся на минуту просвет в толпе она увидела, как Танкреди протиснулся к Андреа, увидела их головы, склонившиеся друг к другу, и как Танкреди взял руку Андреа в свои бледные ладони, а Андреа принялась кивать головой, внимательно слушая Рейвна.
- Выразить тебе не могу, до чего же я сожалею, - произнес Макс.
Галерея постепенно стала пустеть. Хотя не было еще и десяти часов, а последний посетитель уже выходил в двери, и в зале остались лишь Джесс, Рафаэль, Вальдхейм, Лайонел, охранники и уборщицы, атаковавшие переполненные пепельницы и подносы, уставленные бокалами со следами губной помады.
У Джесс страшно разболелась голова. Ей захотелось закрыть глаза и, открыв их, оказаться в Сан-Мигеле. Но в Сан-Мигель ей нельзя. Она должна вернуться на праздничный ужин в дом Гвиннет - место, куда ей меньше всего хотелось бы ехать.
***
Гостей было двадцать человек, включая Вальдхейма, Лайонела и нескольких избранных покупателей.
За время их отсутствия прислуга организовала в гостиной шведский стол с миниатюрными сандвичами с ракушками, обложенными креветками под соусом карри, кусками курятины на палочках, завернутыми в бекон и заправленными арахисовым соусом. В большом ассортименте были представлены паштеты, сыры и фрукты. Многочисленные бутылки шампанского потели в серебряных ведерках.
- Какая замечательная пирушка! - Андреа все еще куталась в пальто. Она протянула бокал, требуя снова наполнить его вином. - Джесс, ты сейчас упадешь! Я познакомилась с прекрасным молодым человеком. Ты знаешь Танкреди Рейвна? Он был близким другом Стефана. Он мне все о себе рассказал. Они со Стефаном вместе снимали квартиру в Танжере.
Представляешь? - Смех Андреа звучал, будто треснувший стакан. - Я пригласила Танкреди и его друга сюда на ужин, Гвин. Надеюсь, ты не возражаешь?