- Полагаю, мы все узнаем в свое время, - пробормотал доктор Макнаб.
Виктория пожала плечами:
- Кажется, мое прошлое преследует меня.
- Сожалею по поводу вашего брата, - холодно сказал Ши Виктории и вновь обратился к Катрионе:
- Но это ничего не меняет.
- А вот и нет, - горячо возразила Катриона. - Это меняет все!
- Если у тебя есть что сказать мне, расскажешь по дороге в Глазго.
- Поверь, мне много что есть тебе сказать. Но я не поеду с тобой в Глазго. По крайней мере сейчас.
Доктор Макнаб решил, что настала его очередь вмешаться. Он поглядывал то на Катриону, то на Викторию, то на Ши.
- Молодой человек, - сварливо заметил Макнаб, - я не знаю, кто вы и что вам угодно, но мисс Рейвн только что понесла тяжелую утрату, и мне не кажется, что ей хотелось бы провести остаток дня, стоя на пронизывающем ветру.
Сейчас мы возвращаемся к ней домой, где слегка закусим. И вам лучше присоединиться к нам. Если у вас есть какое-то дело, требующее срочного обсуждения с леди Вайндхем, вы сможете поговорить в Данлевене.
***
Кавалькада машин вернулась в замок Данлевен.
Виктория, Джесс, Гвиннет и Кирсти ехали первыми в серебристом "бентли" Танкреди. По неодобрительному мнению викария, Виктория ехала до неприличия быстро - на такой скорости ему трудно было уследить за отвратительной дорогой, ведущей в замок, и миниатюрный "моррис" викария, дребезжа, без конца проваливался в каждую яму. И тем не менее Далглиш был рад тому, что приглашен на чай. Правда, благодарить за это следовало доктора Макнаба, поскольку в тот самый момент, когда преподобный отец почти потерял надежду на традиционные поминки и, что еще хуже, на приглашение к чаю, где он надеялся поговорить о пожертвованиях, доктор все же позвал викария "закусить чем Бог послал".
Чаепитие, несомненно, было самой удобной возможностью завести разговор о деньгах. Всю оставшуюся дорогу викарий размышлял о том, как сделать это наиболее тактично.
За автомобилем Далглиша следовала машина Макнаба, настолько провонявшая забористым трубочным табаком, что желающих путешествовать в салоне докторского "остина" не нашлось.
Последней в колонне шел взятый напрокат "форд-эскорт" Маккормака. Катриона сидела рядом с Ши.
- Я надеюсь, ты понимаешь, что я могу сию минуту оторваться от этой нелепой процессии и увезти тебя прочь, хочешь ты того или нет?
Катриона неотрывно смотрела прямо перед собой.
- Думаю, можешь. Но не делай этого, Ши. Я очень серьезно прошу тебя не делать этого.
Ши не ответил, но продолжал ехать вслед за грязным маленьким автомобилем доктора. Катриона рискнула взглянуть на Маккормака и увидела почти с микроскопической ясностью каждый волосок его бровей, каждую пору на щеке.
Она перевела взгляд на его руки, державшие руль. У Ши такие красивые руки. Прекрасной формы пальцы. Катриона подумала о грубости ладоней Ши, о том, какие они жесткие при рукопожатии и какими нежными они могут быть. Ей малодушно захотелось сказать: "Да, Ши, разумеется, я сейчас вернусь с тобой в Глазго", - но она этого не сделает.
Катриона также знала, что, если Маккормак попытается увезти ее силой, ей придется его оставить.
- Зачем ты это делаешь? - холодно спросил Ши.
- Потому что Виктория - моя подруга. Потому что она любила своего брата, а он умер.
Катриона отвечала со спокойной решительностью. Ши никогда еще не приходилось слышать такую интонацию в ее голосе, и он растерянно посмотрел на Катриону.
- Прости, конечно. Но, как я уже сказал там, у церкви, тут ничего нельзя изменить.
- Ты не понимаешь.
- Я слишком хорошо понимаю! - Маккормак расстроенно вздохнул, словно он пытался объяснить житейские истины четырехлетнему ребенку. - Послушай, Кэт.
Ты сама не понимаешь, во что ты лезешь. Попытайся понять, что это за женщина. Виктория - рискованная личность в самом широком, в самом серьезном значении этого слова. Конечно, - добавил Ши, - это не в моей компетенции. Мне давно следовало доложить, что ты знакома с Викторией Рейвн.