А приедет ли Танкреди Рейвн?
- А почему его зовут Танкреди? - поинтересовалась Катриона у Виктории. - Это ведь иностранное имя, а?
- Так звали завоевателя Сицилии. Мать Скарсдейла была сицилианкой. Мы с Танкреди родились в Палермо.
- А чем он занимается?
- Занимается? Танкреди? - Тут прозвучал самый обескураживающий ответ:
- В шахматы играет. И в бридж, и в триктрак.
- Нет, я имею в виду, где он работает?
- Так это и есть его работа.
- Не понимаю, - замотала головой Гвиннет.
- Танкреди играет на деньги. И довольно успешно.
- Ты хочешь сказать, что твой брат - профессиональный игрок?
- Не совсем так. Он не профи в точном смысле этого слова. Танкреди всегда знает, что выиграет. Он держит в голове все шахматные ходы, так же как помнит полный расклад карт. - Виктория слегка улыбнулась. - Танкреди говорит, что в Америке его называли бы мастером обратного счета...
***
Катриона, Джесс и Гвиннет в строгих закрытых нейлоновых купальных костюмах и резиновых шапочках сидели на бетонном краю бассейна и наблюдали, как Виктория Рейвн, в облегающем белом лайкровом купальнике без особых усилий проплывает круг за кругом по периметру бассейна.
- О чем мы говорили перед ее приходом? - поинтересовалась Гвиннет.
- О том, что жили-поживали без особых забот. - Джесс раздраженно поправила прядь мокрых волос, выбившихся из-под шапочки. - Не могу понять, как это ей удалось подцепить нас на свой крючок. Мнит себя командиршей.
- Но ведь так оно и есть, - попыталась быть объективной Гвиннет.
- Она нас жалеет, - усмехнулась Катриона. - Ну не глупость?
- Жалеет нас? - Джесс грозно сдвинула черные брови.
И как только Виктория осмеливается ее жалеть? Джесс нравилась собственная жизнь. Отличная жизнь, и такой она будет и впредь. Джесс всегда двумя ногами стояла на земле, точно зная, что ее взгляды и амбиции единственно верные, абсолютно правильные.
- Итак, ты намереваешься выйти в свет, потом стать женой и матерью... Очень удобно, - сказала как-то Виктория и, задумчиво покачивая головой, вдруг добавила без какой-либо видимой связи:
- Как же тебе повезло, что ты такая хорошая художница. Можешь придумывать собственные рождественские картинки и рисовать детские портреты.
Джесс почувствовала обиду и скрытую угрозу, словно - смешная мысль принципы, на которых Джесс строила свою жизнь, в конце концов, не такие уж прочные.
Джесс не понимала, как может Гвиннет оставаться такой спокойной, несмотря на подколки, с которыми Виктория приставала и к ней.
- Воспитательница в детском саду? Ну конечно! Замечательная подготовка к работе в модном бизнесе. Можешь начать с маленьких прелестных нарядов для малышей...
- Но я не собираюсь заниматься модным бизнесом.
- Займешься.
Гвиннет, с побледневшим и сконфуженным лицом, уставилась на Викторию. А потом вдруг покраснела и поспешила сменить тему.
- Может быть, Виктория просто завидует нам, - мягко предположила Катриона. - Думаю, следует пожалеть ее. Как считаете, что с ней самой-то будет?
Катриона представила себе Викторию, окончившую Оксфорд с красным дипломом, и что дальше?
- Если она не выйдет замуж, то кончит так же, как мисс Пембертон Смит. Умная и злая. Можете себе представить что-либо более ужасное?
***
Листья на деревьях распустились окончательно, теплый летний воздух был наполнен тяжелым гудением пчел и ароматом распустившихся цветов, трава в полях и парках поднялась в полный рост. Катриона без конца мечтала о Джонатане. Почти каждый день она писала возлюбленному бесконечные письма. Правда, отвечал Джонатан куда более редко и разочарующе неромантично. Но Катриона постоянно подбадривала себя, вновь и вновь вспоминая их первую встречу.
Виктория была благодарной слушательницей. Она слушала спокойно, не перебивая, с таким видом, будто никогда прежде не слышала рассказа Катрионы.
- Все было как в книжке, - с благоговением рассказывала обожавшая рыцарские романы Катриона. - Я сразу же поняла: либо я выйду за него замуж, либо просто умру.
- Ну да, я очень надеюсь, что так оно и будет, - вежливо заметила Виктория. - Выйдешь за него замуж, я хотела сказать.
***
- Думаешь, она и вправду ясновидящая? - Катриона и Джесс сидели рядышком на складных стульчиках, держа на коленях коробки с красками и эскизники. Это была ежегодная загородная прогулка кружка рисования в Баклбери-Виллидж - живописную местность с хижинами, крытыми соломой, красочными садиками и небольшой речушкой, мирно извивающейся среди зарослей тростника и болотной калужницы.
- Откуда я знаю?
- А если так, то, может быть, Виктория способна предсказать судьбу?
- Ну и спроси ее. Не тяни резину, - вздохнула Джесс в досаде на то, что ей не дают сосредоточиться.
Она была по горло сыта разговорами о славном Джонатане Вайндхеме и страшно злилась. Еще минута, и она наговорит бедной Катрионе таких вещей, от которых та непременно расплачется. Девушка захлопнула эскизник и резко встала.
- Мне надоел этот пейзаж. Пойду поищу что-нибудь еще. Увидимся за чаем.
Она зашагала вниз по заросшей тропинке, борясь со своим гневом, от которого ее тело затрясло мелкой дрожью.
Деревня осталась далеко позади. Речка в этом месте поросла камышом и тиной. Джесс приходилось пробивать себе дорогу сквозь густые джунгли кустарника, в кровь царапая руки, спотыкаться, чертыхаться, досадуя на проклятые заросли. Вдруг Джесс остановилась и замерла как вкопанная: открывшаяся перед ней картина заставила ее позабыть и о раздражении, и о трудностях пути.
Это был пруд. Обычный застоявшийся пруд, покрытый зеленой пеной, окруженный насквозь прогнившими трухлявыми деревьями. Но внутри у Джесс вдруг что-то заныло; волна непонятного и радостного волнения ослепила ее. Она на мгновение зажмурилась, чтобы перевести дыхание, потом, охнув, раскрыла свой складной стульчик и тихо на него села.
"Не думай. Рисуй. Перенеси цвета на бумагу... - говорил ей внутренний голос. - Ты можешь, у тебя обязательно все получится".
Полностью ушедшая в себя, Джесс просидела над рисунком до самого вечера, совершенно не замечая облепившую ее мошкару, комариные укусы и удушающий запах от гниющей воды.