"Смейтесь, смейтесь, - про себя подумал парень. - Если бы нашим цивилизациям пришлось столкнуться, уверен, у вашей не было бы ни единого шанса, несмотря на всю магию и поразительную продолжительность жизни".
Когда старший принц смеялся, он не выглядел таким жутким, как обычно, но все равно безмерно нервировал Стаса. Баллотин даже начал ерзать от нетерпения, ожидая, когда же Ксадриэль, наконец, вспомнит о своих собственных, несомненно, важных и неотложных делах, и покинет комнату младшего брата. Но скромные мечты человека были жестоко разбиты мгновение спустя.
- Я тоже хочу сыграть в вашу игру.
Стас чуть не взвыл от досады, но Фэй, предатель, быстро сбросил свои карты в общую колоду и начал объяснять брату правила. Парень посмотрел на него, как на врага народа, но смирился с неизбежным злом. Впрочем, Фэй быстро поплатился за все хорошее - он с треском проиграл первую же партию, а самому Баллотину просто повезло не остаться в дураках. Ксадриэль, впервые взявший в руки карты, играл так, словно каждый день своей долгой жизни только и делал, что совершенствовался в азартных играх. К тому же ему явно понравилась сама идея играть на что-то, поэтому, когда младший принц получил щелбан, звон стоял знатный. Стас бы даже позлорадствовал, но подозревал, что в следующий раз эта участь ждет и его. И не ошибся.
У Ксадриэля был ужасно кровожадный вид, и Баллотин моментально пожалел, что не рассказал дроу о сотрясении мозга. Может ли эльф щелчком по лбу убить человека? По всем расчетам выходило, что вроде бы не должен, но какого черта принц выглядит так, словно собирается, как минимум, откусить бедному студенту голову?!
- Стойте! – не выдержал парень психологического давления. – Я забыл рассказать еще кое-что важное о людях. Если их по голове стукнуть, они, в лучшем случае, просто потеряют сознание. А если удар слишком сильный или попал в неудачно место, то запросто могут и умереть. Или остаться инвалидами, потерять память, разучиться читать и писать, ослепнуть, оглохнуть, остаться парализованными…
Он попытался придумать еще что-нибудь более-менее убедительное, но фантазия спасовала. Да и принц смотрел на него довольно скептично, кажется, он не особо поверил его словам.
- Я учту твою хрупкость, - наконец хмыкнул он и придвинулся ближе, невыносимо медленно потянувшись рукой ко лбу человека.
Стас даже зажмурился, лишь бы не видеть эту садистскую физиономию. Но мучитель специально все тянул и тянул, делая ожидание невыносимым.
Баллотин рискнул приоткрыть один глаз, и, вскрикнув от неожиданности, отшатнулся так, что свалился с дивана, на котором он с принцем, собственно, и сидел до этого. Ксадриэль довольно засмеялся, а Стас от злости даже перестал чувствовать, что отбил об пол пятую точку. Этот... этот ушастый мерзавец зачем-то придвинулся к нему так близко, что, открыв глаза, парень в первый момент решил, будто его собираются укусить за нос. В тот миг их лица разделяло всего несколько сантиметров, и человек чуть не скончался от ужаса, разглядев прямо перед собой холодные аметистовые глаза.
- Сколько лет живу, а никогда не видел такого очаровательного выражения лица. Фэйли, кажется, я начал понимать, за что ты его так любишь, - со смехом обратился Ксадриэль к брату.
Баллотин вскочил на ноги и скрестил руки на груди, сердито на него уставившись, и изо всех сил стараясь не ляпнуть что-нибудь в ответ.
- Присаживайся, - похлопал по дивану старший принц. - Продолжим нашу игру. Так и быть, я зачту твое падение как плату за проигрыш.
- Ваше Высочество, я отказываюсь. Мне и одного раза хватило, - последнюю фразу парень пробурчал себе под нос.
- Струсил? Разве ты не хочешь отыграться?
- Ну, на слабо меня с детства трудно было взять, - фыркнул Стас. - Но вы можете продолжать играть с Фэем. А я просто посмотрю.
- Это и в половину не будет так забавно, - старший принц раздраженно отбросил от себя колоду, и самодельные карты веером разлетелись по небольшому столику, за которым они сидели. - Тогда, может быть, покажешь нам еще какую-нибудь человеческую игру?
- Хмм... - Стас задумчиво склонил голову на бок.
Хомячок
Врачи вынесли жестокий приговор —
шизофрения. Но я до сих пор не могу поверить,
что этот милый пушистый зверек — лишь
плод моего больного воображения.
Из воспоминаний крокодила Гены.