С каждым шагом казалось, точно склон становится всё круче и круче, а фонарь лежал в пыли, зацепившись покрытой скотчем ручкой за какую-то ветку. Вот, Безфамилец осторожно подбирается ближе и протягивает к фонарю руку, как снова…
Громкий птичий вопль рассекает уши, с грохотом проносясь меж многолетними стволами… Но что-то с ним не так… Не слишком ли это подозрительный крик? Что-то словно отличало его от обычного карканья. Что-то яростное, болезненное… Человечное…
В этот раз, Северу удалось удержать фонарь вместе со своей, воистину широкой душой на месте, и даже когда дикий вопль повторился, Безфамилец только сел на землю, глядя вдаль…
И вниз… Туда, где с крутого склона видно было, как бесшумно стояла на грязи и пепле заброшенная деревня. Серая, угрюмая… Мёртвая… Точно останки былого времени, смешанные с золой и изгарью.
Когда-то, из этой деревни возрос Паучий-Глаз, но сама она так и не сохранилась, после произошедшей здесь катастрофы…. И сейчас, когда повторный, скрипящий и болезненный стон вдали с раскатом прокатился по деревне, Безфамильца как лопатой по затылку стукнуло…
- Проклятье воющей м-мельницы… - Скривившись от пробежавшего по спине холодка, Север издал тихий, писклявый звук и было пополз вверх по склону обратно, как вдруг, остановился…
Должно быть, среди развалин должны найтись побеги клеорозы… Даже трусливому Северу ясна их необходимость! И даже несмотря на быстро нарастающее чувство тревоги, молодой человек знал, что должен идти туда… Во имя хозяина…
- Э-хэээй… Вы там в порядке, малыши…? – Покрутив в руках фонарь, Север внимательно впился ослеплённым ночной тьмой взглядом в несколько жирных светлячков, грудой скопившихся в самом уголке своего домика – Мне правда не хочется вас беспокоить, но мы должны помочь хозяину… - Открыв стеклянную заслонку и осторожно просунув палец в лампу, Север виновато улыбнулся, когда необычайно большой светлячок лениво заполз на него, обиженно жужжа – Обещаю, Я больше вас не уроню.
Тихо застрекотав, светлячок задорно пискнул и перебравшись на стенку, неторопливо засветился ярким, зелёным светом. Точно по сигналу, остальные последовали его примеру. И вот! Север уже осторожно обходит склон, спускаясь к деревне с тихо жужжащим фонарём, тихо подбадривая самого себя под нос… Это ведь просто развалины… Разве здесь может быть что-то страшное…?
Мёртвое поселение встретило его безразличием и холодом. Тени будто извивались, сторонясь от света, завывал в чудом не обвалившихся крышах ветер… И вой… С каждым новым шагом вглубь деревни, он будто усиливался, пробирая до костей и топорща волосы дыбом. Но даже спустя приличное время ходьбы по бездыханной земле, Безфамилец так и не обнаружил не одного чёрного цветочка со стреловидными листиками…
Когда вой повторился, Безфамилец застыл, пробегаясь по большой дороге, ведущей в сторону полу высохшей речки, за которой, будто в агонии скривилась она – воющая мельница…
Честно, единственное, что пришло в голову Безфамильцу в тот момент, это мысль о побеге… Но что это ему даст? Очередное разочарование в собственном «Я»? Мерзкий стыд и самобичевание из-за своей же трусости? Да, он Безфамилец и ему положено быть самым слабым… Но разве это позволяет ему так просто бросать своего Господина в беде? Однозначно нет.
И сейчас, с решимостью и каплей ужаса во взгляде, молодой человек идёт широким шагом вдаль, по дороге, к отрезанной от деревни лесом, рекой и пыльным путём мельнице, нервно кусая губы... Гнилые доски некогда прекрасного моста ворчали под тяжёлой стопой, опасно прогибаясь. Шелестела высокая трава, путая сапоги, словно желая остановить безумца от неминуемой судьбы…
А он, дурак, шёл дальше, с открытым ртом взирая на высокое, искривлённое, будто от страшной боли строение, чья острая верхушка лениво и угрожающе покачивалась из стороны в сторону, оглушительно скрипя. Огромное и тощее, будто бы ободранная крыса, здание угрюмо смотрело на гостя страдальческим взглядом из нескольких маленьких, круглых окошек. Старые, порванные и местами даже лысые крылья лениво покачивались туда-сюда, издавая мерзкое лязганье и щёлканье. Мельница скрипела, словно проходясь бритвой по венам, выла как раненный зверь, плакала и скулила, вызывая дикий, острый как комок игл в горле, страх у мимо проходящих путешественников.
И сейчас, с её стороны слышался страдальческий стон вперемешку с нарастающим гулом, заставивший пару сотен мурашек дружно промаршировать по спине молодого человека. Не раз Север слышал от молодёжи про обитающего на мельнице призрака мельничьего сына... Мол, ночью, подравшись по пьяни с собственным сыном, мельник ненароком убил его, а чтобы никто из народу о том не прознал, спрятал его тело в ларе с мукой. Утром, горюющий отец похоронил тело в лесу, а после поспешил домой, чтобы избавиться от проклятого ларя с окровавленной мукой