— Молочные реки, — рассеянно пробормотал Денна, не отрывая глаз от решительного даже во сне лица, обрамленного разбросанными в геле змеями золотисто-каштановых волос.
— Что?
— Из старой сказки. Вкусное, когда его слишком много, может в себе утопить. Я так думал, когда нянька рассказывала мне о море из молока, куда втекают молочные реки. Представлял себе, как я тону в нем, и как это будет. Убивающее уютное. В сказке этого нет.
— Вы похожи. Ладно. Так вот. Высокородная Ами не желает принимать новую среду, если не может победить ее сразу. Снаружи. Нужно что-то, что примирит ее с ней. Но она не примет помощи. А захочет оружия или защиты, а это тупик.
— Молоко… — джент Денна еще раз посмотрел на жену и отошел, раздумывая.
Незадолго до погружения Ами в длительный сон они говорили. О тонках. Он кивнул ученому и вышел. Быстро прошел длинным коридором, не обращая внимания на лаборантов и лекарей, которые отступали с вежливыми поклонами. В переходной камере Денна переоделся и вышел в сад, пронизанный предвечерним солнцем. Как жаль, что он сам не может заснуть рядом, взять руку жены и бережно провести ее лабиринтами снов, смеясь, чтобы успокоить. Она должна справиться сама. Не его равноправная помощь, а только использование кого-то более низкого. Чтоб после пробуждения не оставалось в ней ненужного ощущения зависимости. Гордость. Она горда и это нужно учитывать, как еще тысячи факторов, связанных с деталями ее характера.
Аллея уводила Денну в глубину сада. За деревьями слышался смех и пение, а тут подступала к нему полная тишина. Вернее, Денна прислушался, не сбавляя быстрого шага, тут пели птицы. Шелестела трава, ветерок качал ветви, шурша летними листьями. А еще кто-то тоненько пел, вплетая голос в нежные переливы струн. Такие гармоничные, что музыка казалась журчанием ручейка.
Аллея кончилась зарослями густого кустарника, усыпанного мелкими цветами с сильным ароматом. Но Денна, не колеблясь, отвел колючие ветки и ступил на тайную тропку. Вышел на аккуратную поляну, засеянную ровной веселой травкой. На другой стороне расположился низкий дом, выстроенный в форме подковы, так что крайние окна смотрели друг на друга, а вход располагался в самой глубокой центральной части. Дом казался таким легким, будто его бережно вылепили из комков одуванчикового пуха. Шевелились в окнах светлые кисейные занавеси.
Денна хлопнул в ладоши, поднимая руки над головой. Музыка смолкла, оставляя радостный нежный щебет. Из распахнутых дверей потекла вереница девушек в светло-желтых одеждах. Они бежали, смеясь, кланяясь, становились напротив, усаживались на траву, стараясь оказаться ближе к дженту, некоторые трогали штанины, заправленные в мягкие сапоги. Поднимали снизу оживленные лица цвета светлого янтаря.
— Антера, — Денна внимательно обводил взглядом безмятежные лица, такие одинаковые, — кто из вас был Антерой, нежные зайцы? Недавно. Еще не прошло и года. Ну?
Тонки смеялись, покачивая одинаковыми головками, украшенными сложными прическами. Золотистые пряди падали на тонкие шеи и красивые плечи. Денна и сам улыбнулся — невозможно было противиться безмятежному очарованию этих полудетей. Но они такие одинаковые! Отдавая на этапе перехода свои личные сны, наполненные личными страстями и желаниями, личными горестями и радостями, они неумолимо теряли индивидуальность, не успевая об этом пожалеть. Да и не хотели вспоминать прошлое. Денна знал свое дело, ему нравилось самому отбирать девушек, и он с удовольствием этим занимался.
— Старшая дочь молочника… Каремы, да, — вспомнил он имя, — из восточного пригорода столицы, мне нужна Антера. Та, кто была ею.
Но тонки продолжали смеяться, радуясь, что джент беседует с ними. После преображения они получали новые имена, а старые нигде не записывались, в том не было нужды, если одна жизнь кончена и началась другая.
— Прости, высокородный, — девушка подергала его за штанину, толкнула локтем другую, охраняя джента от притязаний, — мы не понимаем, о чем ты. Такое некрасивое имя, у нас нет таких. Ло тебе скажет. Алли споет. А я, меня зовут Зен, я покажу тебе свою комнату, хочешь?
— После, милая. Бегите в дом, а то простудите босые ноги.
За его спиной умолкал смех и нежные голоса.
Джен вышел за ограду сада и, пройдя дворцовыми коридорами, оказался на внешней террасе. Отдал распоряжения слугам и через несколько минут усаживался в экипаж, управляемый молчаливым шофером, затянутым в синюю блестящую кожу.