— Человека? — удивился я, — так значит, вы здесь всё-таки не один сидите, в казематах-то этих, да?
— Теоретически не один, а практически один, — сказал дед, — нет от неё толку никакого!
— От неё? — ухватилась Маша за его слова.
— Ну да, от неё, — кивнул дед, — баба это… точнее, девица. Но она почитай, что труп. Ни бе, ни ме, ни кукареку!
— Мёртвая, что ли? — Маша приложила ладошку ко рту.
— Да нет, живая… — вздохнул дед, — вон, ведро из-под неё выносил. Раз гадит, значит живая. Закон жизни! — и он поднял указательный палец вверх.
— В коме, что ли? — предположил я, хотя с трудом представлял себе содержание человека в таком состоянии в этих казематах.
— Ну, можно и так сказать, — кивнул дед, — в коме. В постоянной отключке, короче. Как хотите, называйте.
— И зачем же Воланд её здесь держит? — спросил я.
— А вот этого никто не знает, — понизив голос, видимо, по привычке при обсуждении этой табуированной темы, сказал дед, — по крайней мере, я так думаю. Никто не знает, но для Воланда она очень важна почему-то. Так важна, что он может убить любого, кто хоть спрашивать об этом будет… эх, раньше еду сюда носила одна женщина хорошая… поварихой работала там, у Воланда. Так вот с ней можно было при случае немного поговорить, новости какие-нибудь узнать. Но потом пропала она, теперь другая ходит, да ещё и с охранником в капюшоне. Теперь не поговоришь вообще. Что интересно с той стало? — и дед задумался, видимо, вспоминая ту женщину.
— И как же она существует в бессознательном состоянии? Там что, медицинское оборудование, капельницы какие-то установлены? — спросил я, — человек ведь без специального ухода в коме долго не может находиться!
— Иди ты! — махнул на меня рукой старик, — распята голышом цепями на каменной стене! Вот и всё медицинское оборудование. Внизу ставлю ведро, чтобы то, что из неё выходит, выносить можно было. И кормлю один раз в день кашкой с ложечки. Вот и весь медицинский уход. Кашку она проглатывает, это фактически единственное, что может делать.
— Охренеть! — сказал я потрясённо, — если она ему так важна, то зачем же он с ней так поступает?
— Это у него надо спросить, — серьёзно сказал старик, — я, что могу, для неё делаю. Сначала жалко было девку, аж сердце каждый раз сжималось, когда её видел. Но потом привык, и теперь уже она для меня как часть жизни. Рутинная обязанность по уходу.
— А почему именно вас приставили за ней ухаживать, а не женщину какую-нибудь? — спросила Маша, которую видно тревожил сам факт, что беззащитная девушка находится под присмотром мужчины.
— Это же не просто присмотр, это же и для меня наказание за непокорность, — сказал дед, — тут же никто не думал сделать так, чтобы было как лучше. Тут наоборот. И меня наказали, и её тоже за что-то видимо. Наказать-то наказали, но жить она почему-то должна, пусть и вот так. А может быть, для Воланда именно так и надо. Может быть, для него это и есть идеальный вариант.
— А как вас зовут? — вдруг спросила Маша.
— Вам имя или прозвище? — спросил дед.
— Всё равно, как вам привычнее и удобнее, — сказал я.
— Я это, — немного смутился дед, — мне бы прозвище было лучше. Тут ведь какое дело… я же огненный маг! И вроде как сильный… был… — дед неожиданно загрустил, но тут же спохватился, — так вот, когда способность эта у меня проявилась… а ведь поначалу это же как цирк был, кто чего научился делать, всем тут же начинали показывать… это потом уже проблемы начались и всё в тартарары полетело… да… — и дед погрузился в свои мысли, видимо, вспоминая былую жизнь.
— Ну, вы огненный маг, — напомнил ему я, — и что?
— А то, — встрепенулся дед, — что молодёжь во дворе моего дома, когда об этом узнала, то дали мне прозвище: Фаер! Огонь значит по-английски… вроде бы…
— Ну да, — поддержал его я.
— Ну вот, мне это дюже понравилось тогда. Они-то надо мной шутили, даже издевались немного. Деда Фаером называть. Я понимал, но мне всё равно нравилось. Так и закрепилось. Если будете меня Фаер звать, буду благодарен. Меня уже давно так никто не называет, это напомнит мне о былых временах. А имя… да шут с ним, с именем! Оно осталось в прошлом, в старом мире, которого больше нет. А я дед Фаер!
— Фаер так Фаер, — сказал я, — как скажете, так и будет. Ваше имя, это ваше дело.
— И давайте на ты, а том когда вы мне выкаете, я почему-то неуютно себя чувствую, — сказал дед.
— Мы из уважения к возрасту! — попыталась оправдаться Маша.
— Да чего его уважать? — удивился дед, — возраст он и есть возраст. В общем, можете считать меня старым маразматиком, но говорите мне «ты Фаер».