кожанные маски, оставив незакрытым только глаза. Очки с широкими дужками, закрывающими даже брови, примерили и водрузили на лоб. На вопрос зачем так обматываться, коротко ответили: "Святая вода". И все. Остальное время ехали в напряженной тишине. И к концу пути Амина решилась. Она не будет стрелять по монашкам. Будет целиться в участки под ноги, надеясь, что таким образом не сильно навредит им, но и сумеет задержать. С этими мыслями, она шла на полигон под крик и улюлюкание толпы. Здесь уже были и фанаты монахинь, которые даже пытались петь молитвы, но их тут же уводила охрана. Поклонники ведьм кидали в них алые маки, будто те уже победили. Амину била крупная дрожь. Никогда в жизни она так не боялась. Хотелось превратиться в муху, в песчинку, пыль. Лишь бы не идти туда, куда ее вели, лишь бы не участвовать в том, зачем ее привезли. Предчувствие беды накрыло внезапно и полностью. Паника достигла предела так, что ноги отказывались идти. Она остановилась, не видя уже и не слыша никого вокруг. Все слилось в один жужжащий размытый фон. - Поторопись, ведьмочка, иначе все лавры достанутся другим, - вдруг четко и ясно услышала она рядом. Обернувшись на голос, вздрогнула, увидев командора Алексиса собственной персоной. Он взял ее за локоть и повел дальше. Все ближе к неминуемой гибели. - Я не хочу, извините, извинитесь перед всеми, я не могу, - упиралась она. Девушка понимала, что подводит всех. Всё ведьминское сообщество ее не простит, ей уже не жить как раньше. Или вообще не жить. Но только это решение казалось правильным. - Амина Рейвиз, а вы трусиха, - произнес с улыбкой инквизитор, но упорно вёл к закрытому высокими каменными стенами и потолком входу на полигон. В этаком коридоре-колодце уже никого не было. Амина вдруг четко осознала, что опять наедине с шатеном. Он это тоже осознал и остановился. Обнял почему-то несопротивляющуюся девушку и с жаром прошептал: - Я все про тебя узнал, Амина, пойдём со мной, будь моей и я защищу тебя ото всех. Девушка смотрела на него округленными от изумления глазами. Выйти замуж и жить спокойной жизнью казалось ей идеальным решением. Не надо подставлять, не надо приспосабливаться и выбирать на чьей ты стороне. А можно просто жить. - Вы сейчас серьезно? Предлагаете мне выйти за вас замуж, - тоже почему-то шепотом спросила она. И отшатнулась, когда на лице инквизитора отразилась досада и он опустил взгляд. Конечно нет. Конечно, не замуж, а в любовницы ее звали. Достойно ответить помешала Велея. - Амина, не время миловаться, сейчас уже выходим! - зло крикнула она, приближаясь, - А вы, господин инквизитор, ведете нечестную игру, пытаясь лишить нас одного участника. Я предъявлю жалобу в подкупе, будьте уверены, - метнув ненавидящий взгляд на Алексиса, практически прошипела ведьма, утаскивая уже не упирающуся девушку за собой. Инквизитор не ответил, а просто развернулся и ушёл. Апатия и обреченность захватили душу Амины. Так всегда бывает, когда на миг казалось, что проблема решена, а потом реальность раздавливала вдвойне. Нет, она понимала инквизитора. Ей даже стыдно стало за дурацкое предположение, что он захотел жениться на ней. На такой, как она. Ведь в королевский полк инквизиторов выбирают не каждого. А только из высших сословий. Одаренных селян и бедных горожан распределяют по государству в мелкие поселения. А уж до командора дослуживались единицы. Да и замужество для Амины было всего лишь меньшим из зол. Но вот она уже здесь. Стоит впереди своих сокомандниц, принимая на себя первую волну молельных заговоров и шариков со святой водой. Сражение шло уже несколько минут. Представление команд и прочая суета прошли мимо. Апатия спасительной стеной отделила сознание Амины и окружающие события. Она не придала значения ни переглядываниям ведьм, ни то, что ей дали новые склянки с зельями. Потому что стрелять и не собиралась. Единственное что могла, так это побыть живым щитом для сестер по силе. Даже на автомате вырастила густые кусты перед каждой из них, защищая от капель святой воды. Но вот монахини затихли, на трибунах тоже воцарилась тишина. Зрители сидели, стояли и некоторые даже повисли на ограждениях, затаив дыхание. Взявшись за руки, уставшие увиливать от заклятий порчи Каргины и вихрей Велеи, монашки сняли свои остроносые маски, создали круг и преклонили колени. И в звенящей тишине они запели молитву "Изгоняющий чары". Ведьмы после первых же строк упали на траву полигона. Все, кроме одной Амины. Но и она почуствовала подступающую тошноту и ломоту в теле. Как-будто что-то из самой ее сути пыталось просочиться из неё через каждую пору ее тела. - Девочка, стреляй, целься в круг, - прохрипела обессилевшая Велея, безуспешно пытаясь наслать ветер, - Они нарушат правила, если допоют до конца, но остановить их не успеют. Нам конец. Стреляй сейчас же. Не глядя что берёт, Амина сквозь выступившие слёзы зарядила пистоль. Руки дрожали, но уверенно выполняли выверенные действия. Вера в мир пропала окончательно. Если монахини, слуги Господа, пастыри заблуждих душ, пошли наперекор правил, то Амину точно уже никто не упрекнет, даже она сама. Почти не целясь, практически на слух, выпустила первый заряд. Без разницы что там - снотворное, обездвижимое или возбуждающее - главное, сбить с ритма, заставить ошибиться в словах. Раздался оглушающий взрыв, комья почвы вперемешку с травой и ударной волной ударили в лицо. А осознание содеянного заморозило и пригвоздило к земле.