- Доброе утро, отец, - нежность окутала мое тело при упоминании слова «папа».
Я любила его. Любила, даже несмотря на то, что он вершил мою судьбу и заставлял делать то, чего я не желала делать. Но это мой отец, и он являлся главой нашей семьи.
- Доброе утро, дочь, - расплылся в неширокой улыбке отец.
Я набралась смелости и слегка повернула голову в сторону, встретившись взглядом с ним, и в эту секунду я поняла, что одни лишь мысли о нем расстреливали меня в упор.
Станислав смотрел на меня так пронзительно, что дрожь взяла мои руки. Рассматривал меня так, как будто никогда ранее - не видел, и от этого томительное чувство еще сильнее било по рукам.
Возможно, Станислав планировал увидеть меня в таком же виде, в каком он увидел меня в нашу первую встречу. Что ж, тогда он действительно ничего не понял – Нестеров так и не понял законы моей религии.
- Что ж, Станислав, прошу вас в гостиную, - раздался голос моего отца, который задумал что-то, и я чувствовала это всеми фибрами души.
Нестеров, я видела это по его прищуренному взгляду, тоже ощущал это неприятное ожидание чего-то нехорошего.
Наконец, отведя взгляд от моего одеяния, мужчина последовал за моим отцом. Я за ними, а мама стояла настороже в проеме гостиной. Она была очень взволнована.
Впрочем, как и все мы.
- Папа, зачем ты собрал нас здесь? – осмелилась я задать вопрос, видя его хорошее настроение и еще не подозревая о том, что меня ждет.
Что нас ждет.
- Я не стану ходить вокруг да около, - произносит отец, не садясь в кресло, а оставаясь стоять на месте. Не к добру это – разговор будет короткий, значит.
Я оказываюсь напротив него, и все внутри пробивает током от взглядов Станислава. Нежных взглядов.
- У меня немного времени, но и ваше оно не займет.
В смятении я перевожу взгляд на свои прохладные руки и подмечаю каждое изменение эмоций и чувств в своей груди, а затем замираю от вопроса, подкосившего меня:
- Станислав, вы до сих пор намерены жениться на моей дочери Амине?
И все вокруг замерло…
Незамедлительный ответ Нестерова заставляет мое сердце делать многочисленные кульбиты, вот-вот норовя выпрыгнуть из груди:
- Я не отказываюсь от своих решений, Фархад. Да, я хочу взять Амину в жены.
Отец не одаривает меня взглядом, но ровно и вкрадчиво задает всего один вопрос, обращенный ко мне:
- Амина, я даю добро. Ты согласна выйти за него замуж?
Где-то позади охает мама, а мой взгляд взлетает к лицу мужчины, чьей женой я могла стать уже сегодня.
***
Я с силой стягиваю с себя все, что так долго надевала и во что старательно наряжала свое тело, избавляюсь от тяжелых одеяний, но ничего из этого не помогает мне избавиться от тяжести на душе, от груды камней, которые, не унывая, тянут меня на дно океана! Без сил я падаю на постель, лицом утыкаюсь в подушку и только после этого позволяю себе заплакать, зарыдать, не сдерживая себя более.
Я не верила, что все это происходило со мной, не верила!
С силой сжимаю шелковую ткань в своих руках, зубами кусаю ткань подушки, чтобы не закричать от боли, пронзившей мое сердце. Дверь в мою комнату заперта, и мама безрезультатно кричит мое имя и просит впустить ее - мама тоже плачет и ей было больно видеть мои слезы.
Как же было больно!
Любила ли я его? Я знаю ответ, но никогда в жизни не признаюсь себе в этом! Никогда!
Потому что ничего не было, и в то же время все кончено.
Отец более не вмешивался - его не трогали мои слезы, папа произнес лишь одну фразу: «Все пройдет, и ты успокоишься», а я просто развернулась и молча ушла, и только в своей комнате смогла кричать и плакать, и где-то вместе со мной страдала моя мама. Я не знаю, сколько прошло времени, но вскоре я не выдержала и впустила ее, а затем вновь кинулась на кровать и продолжила изливать свое горе, но уже с утешающими нежными руками Анны, своей матери.