Амир отмечает, что ручка на столе погрызена, что ногти покрашены в яркий, красный цвет, что ноги сведены в слишком напряженной позе.
— Итак, Амир, что ты тут делаешь? — более чем официально.
— Я решил, что командировки в Питер не самая плохая идея, — спокойно, глядя в глаза.
— Давно решил?
— Давно. Но окончательно полгода назад, в доме на берегу реки.
— Значит так…
— Значит…
И губы на губах. И с осторожностью закрытая дверь кабинета. И руки под блузкой, губы под блузкой. И быстрый адрес гостиницы.
Соня окунулась в адюльтер. Пошлое слово, неправильное. У Сони не было уверенности, кому она изменяет и с кем.
Они никогда не говорили о своих супругах, никогда не договаривались не говорить, но и не говорили. Часто они болтали о детях, Соня смеялась над проделками сыновей Амира. Амир ухмылялся на Сонино: «Она — упрямая, это невозможно», — целуя Соню, шепча: «И почему я не удивлен»
Их сексуальные отношения переходили грани дозволенного, грани возможного. Грани приличия были давно потеряны, для этого Амир слишком хотел Соню, для этого Соня была слишком бесстыжей в выражении своих желаний.
Он приезжал с периодичностью раз в два месяца на две недели. Два — заколдованная цифра. Водитель компании, в чьи обязанности входило встречать Амира, уже молча ехал в зависимости от времени от суток и дня недели либо в гостиницу, либо к Соне на работу.
Соня окуналась в нежность Амира, как в сладкую вату. Никто не умел быть таким нежным.
Он вел. Всегда он. Он умел быть властным, никто не умел быть таким властным.
— Соня, я хочу, чтобы ты сейчас. Сей Час. Встала… Да. Так. И не смотри на меня. Смотри в пол…
— Соня, иди сюда, ну же, это только ванна с водой, смотри… тут нет змей, я тебе обещаю, может, лишь одна, но она удовлетворена и спит… Давай же, тебе понравится…
— Соня, да, я схожу с ума, давай, черт, Соня…
Эти встречи продолжались, возможно, год, возможно, три.
Пока однажды:
— Птичка, я уезжаю.
— ???
— В Канаду.
— Как? — и сердце Сони, похоже, как когда-то давно, перестало получать кислород. И Соня перестала дышать, снова.
В последний раз провожая — дежавю.
— Пожалуйста.
Соня застыла. Соня училась жить без Амира. Все же есть разница, на одном ли континенте с тобой твой мужчина, и эта разница такая чертовки существенная. Она почти не получала новостей об Амире, иногда Рафида сообщала ей что-то, уже не стесняясь открыто с ней о нем говорить.
Рафида призналась, что знала уже давно, с того дня, когда нечаянно зашла в дом раньше Марата и увидела Амира и прижатую к нему Соню. Увидела руки юноши, выводящие замысловатые круги на бёдрах девушки. Поэтому ей было сложно принять Соню с Маратом, поэтому она злилась. На Соню. На Марата. На Амира. На Назиру…
Соня призналась, что не дышит без Амира. Рафида не осуждала Соню. Но и Амира она не осуждала. Амир должен был в первую очередь думать о своей семье.
Пока однажды в кабинете Сони не раздался звонок.
— Пожалуйста, Соня. Я буду в Праге. Пожалуйста. Я хочу видеть тебя. Это важно. Соня, пожалуйста.
Старинный город с узкими улочками, причудливым мостом, собором святого Вита, с его подавляюще-прекрасной готической архитектурой принял в свои объятия Соню. Руки были теплые, родные. Это были руки Амира. Принял еще в аэропорту, подхватив Соню, прижав, приподняв над уровнем счастья.
Они много гуляли, много разговаривали, как всегда ни о чем. Они стояли в центре моста, Амир целовал волосы Сони, рука на запястье, как всегда.
— Послушай Соня, нам надо поговорить. Пожалуйста. Пойдем куда-нибудь в тепло, похоже, ты замерзла. Иди сюда… под мою куртку, — прижал сильней.
— Соня, знаешь, я скучаю. Так невыносимо жить, я каждый день скучаю, постоянно. Я все время отсчитываю часы, все время думаю о тебе… Пожалуйста, Соня, поехали со мной.
— Как?
— Не знаю, все решаемо, я все решу, тебе нужно только отважиться и уехать ко мне. И это хороший шанс для Лиды получить лучшее образование, — бьёт в самое слабое звено обороны, заранее зная, что благополучие Лиды — основа Сониной жизни. Амир знает почему.
— Только отважиться уехать, — шепча, скорей себе, — и как ты себе это представляешь? Как? Кем Ты будешь в моей жизни, там?
— Я буду тем, кем тебе нужно, чтобы я был. Там. Здесь. Всегда.
— Оу, и разведешься? — провокация в голосе, вызов.
После паузы, тишины, перебранных Сониных пальцев.
— Да, — тяжелый вздох, — да, Соня, я разведусь, если это то, чего Ты хочешь.
— А Ты? Чего хочешь Ты?
Руки Амира держат Сонины руки. Руки Амира играют с тонкими пальцами, гладят запястья, подносят к губам.
Амир смотрит в глаза. Он не часто смотрит прямо в глаза Сони…
— Я. Я хочу дочку, — в глаза. Губы целуют руку, потом упрямую морщинку на лбу.
— Я не собираюсь выполнять твой план по охомячиванию!
— Ты так называешь…
— Да. Так.
— Соня, я хочу, чтобы Ты родила Мне девочку. У неё будут зеленые глаза. Твои глаза. И твои волосы. И твои запястья.
— И мое упрямство? — улыбаясь.
— О, нет, давай упрямство вычеркнем из списка, — смеясь.
И идея с маленькой девочкой уже не кажется такой абсурдной. И идея уехать, бросить все, ради него, уже не кажется такой нелепой.
Они едут в отель, небольшой, уютный. Идут прямо в номер, где слова летят прямо в губы:
— Я скучал, Соня, так невероятно скучал. А ты целый день бесстыдно терлась об меня вот этой, — сжимает, — сладкой попкой.
— Ууум?
— Говорю, что мне нужны гарантии.
Ладошка хватает за то самое особо скучающее место.
— Шшшш, точно нужны, — и толчком Соню на кровать.
И он выдает гарантии. Два раза. И никогда еще Соню не любили так тягуче долго, даже лениво. Сквозь пелену желания, которое не утолить так, за одну ночь, которое перекатывается в теле, томится, плавится. Сквозь вату тишины, тихих стонов, влажных вздохов, смешков в губы….
Прощальное:
— Я все решу. Послушай. Это не будет просто. Это не будет быстро. Но я решу. Все, что мне нужно — это твое согласие быть со мной. Будь со мной, Соня… Будь.
Если история вам нравится или не так уж сильно разочаровала, нажмите лайк или репост, или напишите пару слов.
Я буду рада любому отклику)
Глава 9
Соня, откинув козырек машины, быстрым движением руки красит губы. У неё не возникает желания посмотреть на себя в зеркало внимательней.
Музыка выводит Соню из задумчивости, проскакивает каленым железом по позвоночнику, и она быстро меняет канал: «Отлично — Новый год к нам мчится». Пьяная снегурочка. Позитивно.
Веселость и позитивность Софьи — её жизненное кредо. Кредо, изготовленное из легированной стали.
У Софьи все было хорошо. «Перемелется — мука будет» Перемололось.
Её жизнь была размеренной, правильной, с четкими акцентами, с выверенными приоритетами.
Её карьера была успешной, она не достигла невероятных успехов, но они и не были нужны Соне, она не была карьеристкой, её продвигали по службе без её инициативы. Она была сосредоточенной, внимательной, быстро принимала решения И Соня была стрессоустойчивой — незаменимое достоинство для сферы её деятельности.
Лида училась в одной из лучших школ, так называемых «сильных». Она была на редкость собранной девочкой: дополнительные занятия по трем языкам с носителями, занятия в художественной школе, спорт — все давалось Лиде без особых усилий. Знала ли эта девочка отказ хоть в чем-нибудь?
Только вот упряма она была сверх всякой меры, но родители научились обходить её упрямство с виртуозностью факира. Лида не болела. У Лиды были зеленые глаза, чем она была недовольна, голубые — красивей — печалилась Лида. Или серые. Соня была согласна — серые красивей, но на Лидины заявления лишь смеялась, обнимая дочку.