Он тянется ко мне, вдыхает запах у моего виска. Щекам мгновенно становится горячо, жар распространяется на шею. Скользит ниже. Ниже. И ниже.
Какое-то время мы лежим так, и, балансируя в накрывающем меня возбуждении, я смотрю, как в небольшом окошке в крыше палатки, мерцают звёзды. Не вижу, но чувствую как он приподнимается на локте. И, прикоснувшись к моему плечу, шепчет мне на ухо:
– Хочешь поплавать?
– Хочу, – шепчу в ответ. Вряд ли в тот момент я отдаю себе отчёт в том, какие последствия повлечёт за собой это ночное плавание.
Стараясь не разбудить спящего Германа, мы вываливаемся в июньскую ночь. Оставленный без присмотра костёр уже догорает, но от полной луны на улице светло почти как днём.
Снимаю футболку. Ночной воздух приятно холодит кожу. Наклоняюсь, чтобы стянуть шорты, и чуть не теряю равновесие, запутавшись в штанинах. Наконец, справившись с коварной одеждой и оставшись в одних боксерах, поднимаю глаза на Кира. Полностью обнаженного. Обернувшись ко мне, он сверкает своими глазами, дикими, кошачьими:
– Если ты собираешься потом спать в мокрых трусах, то дело твоё, конечно.
Киваю, наверняка краснея как рак, и раздеваюсь. Но, пусть и смущенный нашей наготой, я не опускаю глаз, и на какое-то время воздух между нами электризуется. Я почти вижу как между двумя проводниками наших тел бежит электрический ток. Возможно, это длится не более нескольких секунд, но мне кажется, что вечность. Потом он улыбается и протягивает мне руку.
– Ты идёшь?
Мы уже по колено в воде. По линию живота. По грудь. Идти, сопротивляясь сильному течению, всё труднее. Он останавливается и оборачивается так внезапно, что я налетаю на него. Его руки под толщей воды ложатся на мои бёдра, и я замираю. Цепляюсь за его плечи, вжимаюсь в него. Он такой обжигающе жаркий.
То ли от этой дикой близости, то ли от ледяной воды, но нас колотит, обоих. Течение толкает меня к нему навстречу, словно сама река, природа, мир вокруг, хочет, чтобы мы были вместе.
В лунном свете его кожа кажется мне жемчужной, покрытой тонким слоем перламутра.
– Ты словно весь облит густой сливочной помадкой.
– А?
– Помнишь, конфеты такие были в детстве.
– Ага, терпеть их не мог. Вроде шоколадная, а раскусываешь: там полное наебалово.
Между нашими лицами всего лишь пара сантиметров. Медленно поднимаю на него взгляд, глаза в глаза, наконец на нас никто не смотрит. Я вижу, как дрожат его ресницы, а брови напряжённо изломлены, но сам он расслаблен. Он не спешит, снимает одну руку с моего бедра, продолжая плотно удерживать меня другой, трогает мои губы, скользит пальцами внутрь, по зубам. А потом целует медленно, тягуче, и это отчаянно хорошо.
Его тихие стоны, удары по моему терпению, эхом отражаются от воды и рассыпаются осколками. Если их собрать и сложить, как мозаику, я уверен, выйдет слово «вечность».
Мои киты урчат меж рёбер. Прирученные им. Грудная клетка беспомощно сжимается спазмами. Подаюсь навстречу его губам. Тянусь к нему, представляя, что всё это не только романтично, но и нормально.
– Ещё? – его голос звучит хрипло.
– Ещё, – выстанываю, и мы снова вжимаемся друг в друга, вновь соединяя губы.
Увлечённые, мы забываем, что надо удерживаться на плаву, и с головой уходим под воду, на мгновение позволяя течению унести нас, куда ему вздумается. А когда наш общий, один на двоих воздух в лёгких заканчивается, мы выныриваем на поверхность, чтобы вдоволь отфыркаться от попавшей в нос и глотку речной воды.
– Пиздец мы ебанутые, – тянет Кирилл, касаясь моего лба своим. – Просто отбитые.
– Ага, два дурака. Созданные друг для друга.
– Что же ты делаешь со мной, Сенечка? Я же теперь без тебя не смогу.
– Честно? – звучит нелепо. По-детски как-то звучит.
– Конечно, честно, глупый. Сумасшедший мой мальчик.
– Ага. Сошедший с ума. Из-за тебя.
– Я так люблю тебя, Сень.
Задыхаюсь. Вот и всё. Вот и он сказал эти слова. Так просто. Теперь нам обоим больше нечего терять.
Глава 5
Дыши прямо на меня
Дыши прямо на меня
Своею влюбленностью
Своею влюбленностью
– Анэт Сай, Amchi
КИРИЛЛ
За окном громыхает и льёт как из ведра. Ливень, начинавшийся как безобидный дождь, предвестник скорой радуги, превращается в одну сплошную серую завесу.
Мы валяемся на кровати – я, подпирающий лопатками прохладную стену, и вытянувшийся на моих коленях Сеня. Слушаем на Сенькином смартфоне какую-то аудио книжку о сером доме на пустыре, чумных дохляках, ловцах детских душ и мальчике, ненавидящем время.